– Его подобрали на вокзале случайные люди. Он там бродяжничал – без ног, слепой. Привезли в наш стаб. Тогда меня здесь не было. Место это было пропащим в те времена. Долго ни один поселок здесь не мог выдержать осаду. То мутанты налетали, то урки устраивали грабежи и убийства. Руководителя не могли найти толкового. Так было до тех пор, пока один опытный человек с даром предвидения не посоветовал накормить бродягу черной жемчужиной. Долго за ней охотились и, наконец, смогли завалить мутанта, в котором она оказалась. Скормили ее Посеву, и начал он через неделю творить чудеса. Не стали мутанты околачиваться в наших краях, обходить стали стороной. Поселок начал крепнуть, набираться сил. Мы смогли вскоре отпор уркам дать. Совсем не уничтожили, но смогли поделить территорию. Если они нарушают договор, то старец Посев делает так, что мутанты начинают по дороге пастись, и тогда урки и сами гибнут, и заработать ничего не могут. Уже три года, как нас никто не трогал. Мы живем тихо, себя не рекламируем и очень ценим свою безопасность.
– А старец, что, сам выбирает, кому в поселке остаться?
– Да, он людей чует. Все, кто здесь живет, были им отобраны. Результат налицо: крепче комунны, чем наша, нигде нет.
– А кто не прошел отбор?
– Тех – за ворота, и пусть идут, куда глаза глядят. Будут рваться назад – пулю в лоб, и все дела.
– Жестко!
– Иначе никак. Старец Посев прошел еще ту школу жизни. Улей у него начался задолго до того времени, как он сюда попал.
Чистым и в белом одеянии, Рэб чувствовал себя почти святым. Он был уверен, что пройдет отбор. За душой не было никакого камня за пазухой.
– Как тебя представить? – спросил сопровождающий в прихожей.
– Рэб.
– Кем был до Улья?
– Священником, – признался Рэб.
Признание кольнуло совесть.
– Это хорошо! Это большой плюс! – Сопровождающий исчез за дверью.
Минуту его не было. Потом он вышел и потянул Рэба за руку. В комнате почти не было мебели – только стол и стулья. В самодельной коляске, похожей на мобильный трон, восседал седой старик с бельмами вместо глаз. Его правая рука была вытянута вперед.
– Вот, отец, этот человек, по рекомендации Пирата, желает обосноваться.
– Возьми мою руку, – произнес старец хриплым и слабым голосом.
Рэб взял его теплую пятерню в свою. Старика, от прикосновения словно током ударило, залихорадило, он замычал, как бык, замотал головой, выдернул свою руку и прикрылся ею, как от занесенного удара.
– Зверь! Зверь! Вы пустили к нам зверя! – зашипел старец.
Он бы закричал, если мог. Горло и связки, сожженные в свое время алкоголем, в Улье не смогли восстановиться.
– Гоните, гоните его! Прочь! Прочь! – Старец беспомощно метался на своем «троне».
Сопровождающий забегал, засуетился, позвонил в колокольчик, висевший на стене.
– Отец, успокойся, это человек, обычный человек. В нем нет ничего звериного.
– Я чувствую его, чувствую! Зверь это, опасный! Гоните прочь его!
В комнату вбежали две женщины.
– Девки, помогите отцу нашему успокоиться. А ты, – сопровождающий указал пальцем в Рэба, – за мной!
Рэб подчинился и пошел на выход. Ему совсем не понравился спектакль, устроенный главой поселка. Можно было просто сказать «мест нет», а не устраивать из этого представление. Хотя душу терзало сомнение в том, что старик ошибся полностью. Неожиданный и полезный дар управления телами мутантов мог как-то подпортить человеческую ауру, или что там чуял старец. В метафизику Рэб не особенно верил.
Сопровождающий снова запер Рэба в «фильтрационном пункте». Все вещи уже лежали горкой посередине комнаты.
– Спасибо, что дали помыться, – поблагодарил Рэб сопровождающего. – А часто ли ваш старец так ошибается?
– Он не ошибается никогда. Сказано, что ты зверь, – значит, зверь.
– Ты же с глазами, ты же видишь, что я человек! – возмутился Рэб.
– Он видит не так, как мы. Глаза легко обмануть. Если мы не станем слушать Посева, то нашему поселку скоро придет конец. Я не хочу этого, и никто не хочет. Еще свежи в памяти недавние события. Так что собирайся молча и иди куда глаза глядят. Автомат соберешь, когда из тоннеля выйдешь. Тут тебе ничто не угрожает.
– Понял, спасибо и на этом. У меня горошины есть. Обменяешь на еду?
– Сколько?
– Шесть.
– Шесть банок тушенки, две булки хлеба и шмат соленого сала.
– Идет, я все равно расценок не знаю.
Сопровождающий забрал автомат и вернулся через десять минут с ним и пакетом с едой. Рэб отсыпал ему шесть горошин, переложил в рюкзак. Сопровождающий заметил прикрепленный к нему крест с ножом, примотанным скотчем.
– Это зачем? Такой оберег на местную нечисть не действует.
– Не знаю, талисман мой. Скажи…
– Грибник. Меня здесь зовут Грибником. Я часто бегаю по грибы в лес. У нас тут имена со смыслом.
– Очень приятно, Грибник. Скажи мне, пожалуйста, куда мне идти отсюда. Где здесь есть еще место, где можно поселиться? И чтоб без ясновидящих старцев.
– Мы обособленно живем, особо не знаем, что от нас на расстоянии пешего дневного перехода. Контачим только с урками, и то по нужде. Так что я тебе не советник.
– Спасибо, помог! – обиженно буркнул Рэб. – У этих… урок… можно узнать что-нибудь?
– Не советую. Люди без морали совершенно, понимают только силу, а у тебя ее немного.
– Как мне с ними не встретиться тогда?
– Выйдешь из тоннеля, и сразу забирай правее. Там деревушки пойдут. Обходи их стороной. Выйдешь к широкой реке – это кусок Лены. Кластер малонаселенный. Если идти вдоль реки, то быстро заметишь, как она мелеет. Там и рыбкой разжиться можно, и укрыться есть где. Дальше я не был, и никто из нашего поселка не был. Тут почти все городские.
– Ладно, я пошел. Марте привет!
– Хорошо, передам. Счастливого пути, и не обессудь, что так получилось.
– Чего уж там, не поминайте лихом.
Рэб шагнул в темный прогал тоннеля. Грибник закрыл за ним крышку и пошел следом. Свет в тоннель попадал снаружи по хитрой системе отражений. Бледные пятна, отраженные от зеркал, освещали небольшие пространства под ногами. Грибник открыл крышку и выпустил Рэба наружу.
– Если еще окажешься в наших краях, то можешь поторговать с нами, но внутрь уже не пустим.
– Черт с вами! Живите, как хотите. – Рэб пожал руку Грибнику, развернулся и зашагал от поселка прочь.
В голове не было ни плана, ни даже примерной наметки, куда идти. Куда глаза глядят – было самым лучшим направлением. Из головы еще не выветрились воспоминания о чудном старце.
