В одном из недавно проведенных исследований мозговой ткани височных долей здоровых и страдающих аутизмом подростков было обнаружено, что число синапсов (нервных связей) у здоровых подростков было на 41 процент меньше, чем у здоровых трехлетних детей, а у подростков, страдающих аутизмом, было всего на 16 процентов меньше нервных связей, чем у страдающих аутизмом трехлетних детей. Конечно, такой избыток может играть и положительную роль в улучшении памяти или обострении восприятия, но может привести к сенсорной перегрузке или к «избыточному обучению», когда человек попадает в капкан повторяющегося и с трудом поддающегося изменению поведения. Перегрузка и избыточное обучение могут сделать людей предрасположенными к навязчивому поведению, включая и наркотическую зависимость: перегрузка приводит к желанию бежать от действительности, а избыточность обучения быстро создает устойчивые привычки.
Короче говоря, надо честно признать, что мозг работает наилучшим образом тогда, когда число его клеток и связей является оптимальным. Значительный избыток клеток и их связей может создать не меньше проблем, чем значительный их недостаток. Соединение клеток с теми областями, с которыми они в норме не должны связываться, может нарушить адекватное общение и правильную интерпретацию внешних сигналов. В норме в подростковом возрасте как раз и происходит такая оптимизация числа нервных связей. Так как мозг в этом периоде находится в процессе непрерывного изменения, он становится особенно уязвимым: то, что усваивается в подростковом возрасте и в юности, формирует как сам мозг, так и механизмы реакций на различные ситуации. Возникшие типы реакций сохраняются затем на всю оставшуюся жизнь.
Очень важно также и то, что процесс оптимизации происходит в мозге не одновременно во всех отделах. Она начинается в задних участках мозга, где располагаются центры, управляющие примитивными и жизненно важными функциями и эмоциями, а затем продвигается вперед, доходя в конце концов до передних отделов, где локализованы самые сложные функции, которые, собственно говоря, и делают человека человеком. Конечно, большая часть нервных контуров, отвечающих за такие функции, как зрение, слух и движения, к подростковому периоду и юности уже оказываются превосходно настроенными. Калибровке подлежат системы мотиваций, расположенные в центральных участках мозга, так как их надлежит подготовить к выполнению очень важной задачи – поиску и нахождению половых партнеров, а также к продолжению рода.
Успешность юношеского развития требует тяги к новому и социальных контактов с ровесниками, так как эта тяга отрывает юношу от семьи и влечет к друзьям и потенциальным половым партнерам. В подростковом возрасте система мотиваций должна, кроме того, научиться противостоять действию гормонов, буйство которых делает этот возрастной период исключительно трудным. К несчастью, в последнюю очередь созревают и подвергаются оптимизации те области головного мозга, которые модулируют чувства и желания, те нейронные контуры, которые отвечают за способность критически мыслить, мудро планировать свои действия и подавлять импульсивные желания и эгоистические устремления. Как говорит нейрофизиолог Роберт Запольский, в мозгу подростка системы, управляющие желаниями покорить мир, «запущены уже на полную мощность, а лобная кора только-только начинает готовиться к тому, чтобы составить на этот счет сдерживающие инструкции».
В возрасте семнадцати лет, когда я познакомилась с Эми и начала употреблять легкие наркотики, мой мозг был настроен на новшества и приключения, толкал меня на разрыв с семьей, в мир, где доминировали ровесники, и этот мир должен был сформировать направленность моей дальнейшей жизни. Системы, управляющие мотивациями и зависящие в первую очередь от нейротрансмиттера допамина, осуществляющего передачу импульсов в синапсах среднего мозга, играют злую шутку с детьми, находящимися в предпубертатном периоде. Изменения в выработке и секреции допамина выталкивают подростков из дома, вырывают из привычной обстановки и делают новшества и опасности невероятно притягательными.
По мере того, как перестраивается система допаминовых синапсов, все прежние детские удовольствия и игры начинают устаревать. То, что вы прежде любили, становится скучным и теряет былую прелесть. По мере того, как созревают системы вознаграждения, удовольствия становятся более привлекательными, но и более труднодостижимыми. Так происходит из-за того, что в подростковом периоде новые ощущения и чувственные опыты вызывают намного более мощный выброс допамина, чем в детстве.
Даже при нормальном развитии событий, благодаря таким изменениям в выделении нейротрансмиттеров, многие подростки могут временами испытывать приступы полной эмоциональной бесчувственности – их в такие моменты ничто не радует и не волнует. Вероятно, это связано с временным снижением действия допамина на нервные синапсы в мозге. Длительные приступы такого равнодушия и эмоциональной тупости – самые мучительные признаки депрессии и наркотической абстиненции. Склонность к таким безрадостным периодам в подростковом возрасте позволяет объяснить, почему подростки, несмотря на частую смену настроения и нешуточные драмы, часто жалуются на скуку и апатию. Очень немногие взрослые могут испытывать такую невероятную скуку, какую испытывают подростки. Ни в одном другом периоде жизни не кажутся такими привлекательными соблазны встряски и оживления чувств.
Изменения в допаминовых нейронных связях, происходящие в подростковом возрасте, влекут подростков к новому и волнующему, к ощущениям, которые должны заменить потерянный рай детства и убить невыносимую скуку. Физиологические изменения повышают интерес к социальной жизни и к сексуальности, изменяя ответы мозга на сигналы, сообщающие о риске, вознаграждении и наказании. Исследования, проведенные с помощью функциональной МРТ, показали, что мозг взрослого человека и подростка приблизительно одинаково реагирует на предложение выполнить действие, за которым последует скромное вознаграждение. Подростков, так же как и взрослых, такая перспектива привлекает, но не чрезмерно.
Но предложите подростку какое-то невероятно огромное вознаграждение, и, в отличие от взрослого, подросток отреагирует очень бурно. Приз манит непреодолимо, заслоняя собой всякие соображения о возможных рисках. Если подросток думает, что скоростная езда на мотоцикле, курение или прогулы поднимут его социальный статус – величайший приз в этом возрасте, – то его не остановят ни возможная авария, ни рак легких, ни невозможность поступления в колледж. Более того, если вы предложите подростку какое-то скромное удовольствие, то он не увидит в нем никакого вознаграждения. Более того, мозг подростка отвечает на малое вознаграждение, как на оскорбление, чем объясняется неблагодарность подростка в ответ на похвалы, вкусную еду и вовлечение во взрослые дела. Система мотиваций, которая придает значение только крупным вознаграждениям, подчас толкает подростков на поистине непостижимое и страшное поведение. В глазах многих подростков и молодых людей наркотики выглядят не только как легкий способ получения удовольствия, но и, что еще важнее, как путь к популярности.
Интересно отметить, что умом подросток понимает всю степень риска, связанного с поведением: если вы попросите подростка оценить риск заражения ВИЧ при половых контактах или риск развития пристрастия к кокаину, то подросток, скорее всего, завысит риск. Но это не останавливает его, потому что вознаграждение в его глазах перевешивает риск. В отличие от взрослых, подростки обычно еще не испытывали эмоциональных потрясений в результате своих катастрофических решений, а именно такие потрясения формируют здоровый страх, удерживающий от повторения ошибок. Кроме того, подростки часто считают себя неуязвимыми – и это обстоятельство вкупе с рискованным поведением можно связать с многообразными эффектами разных уровней допамина в центральной нервной системе.
