Тем не менее я не хочу сказать, что программы общества анонимных алкоголиков абсолютно бесполезны. Если вы посмотрите на людей, которые продолжают добровольно посещать встречи, то увидите, что для них результат оказался просто превосходным. Проблема, правда, заключается в том, что нельзя с уверенностью сказать, сохраняют ли эти люди трезвость, потому что прошли курс лечения, или они вступили в общество, потому что уже отличались высокой мотивацией и имели большие шансы на выздоровление. Предвзятость выбора – это очень мягкий термин для обозначения того, что случается, когда сравнивают фундаментально различающиеся группы, а затем делают некорректный вывод о том, что именно лечение, а не предрасполагающие факторы, определило разницу.
В ходе одного исследования наблюдали в течение 16 лет 628 алкоголиков – половина из них женщины, в возрасте между 30 и 40 годами, по преимуществу белые безработные. До начала исследования никто из них не получал лечение и не посещал встречи анонимных алкоголиков. Этих людей включали в исследование, когда они находились на курсе детоксикации или обращались в реабилитационные центры за направлением на лечение. Для того чтобы понять, насколько серьезно страдали эти люди, надо принять во внимание, что за 16 лет из них умерло 19 процентов.
В конце исследования выяснилось, что 67 процентов тех, кто посещал встречи анонимных алкоголиков в течение 27 недель или больше, вели трезвый образ жизни в течение первого года. Среди тех, кто посещал встречи в течение 52 недель, трезвый образ жизни в течение 4–8 лет вели вдвое больше людей, чем среди тех, кто посещал встречи нерегулярно, – 71 и 39 процентов соответственно. На первый взгляд, это очень хороший показатель успеха, но такое впечатление сохраняется только до тех пор, пока вы не примете в расчет умерших и то обстоятельство, что только 28 процентов из числа всех больных посещали встречи в течение 27 недель или больше. Было проведено еще несколько исследований с таким же неутешительным результатом. В среднем около 70 процентов больных бросают лечение у анонимных алкоголиков в течение 6 месяцев после его начала, утверждает Скотт Тониган, ученый из университета штата Нью-Мексико, десятилетиями изучавший эффективность 12-ступенчатых программ.
Однако у того меньшинства, которое находит эти программы подходящими для себя, шансы на выздоровление очень велики. Активное участие в рекомендуемой деятельности, помощь новичкам и возможность опереться на наставников еще сильнее повышает шансы на устойчивое выздоровление. Это означает, что все равно трудно сказать, смогли бы эти люди поправиться без участия в программах анонимных алкоголиков. Однако, учитывая, что 12-ступенчатые программы действительно обеспечивают активную социальную поддержку и используют другие мотивирующие психологические факторы, которые на самом деле способствуют выздоровлению, можно говорить о том, что такие программы помогают некоторым людям. Более того, учитывая, что эти программы бесплатны и доступны во всем мире круглосуточно семь дней в неделю, они в обозримом будущем останутся важной опорой для тех, кто не может получить действенной помощи от официального здравоохранения, для которого борьба с зависимостью является побочной и недостаточно финансируемой деятельностью.
При этом остается верным и то, что большой вред был причинен попытками насильно внедрить моральные принципы 12-ступенчатых программ в здравоохранение и уголовное законодательство. Некоторые концепции этих программ, в частности идея необходимости достичь дна, которая обсуждалась в главе 14, используются для оправдания криминализации употребления наркотиков и карательных методов лечения, несмотря на полную неэффективность и вред таких подходов. Другие концепции, такие как идея бессилия и убеждение в том, что прохождение всех ступеней есть единственный путь к выздоровлению, могут замедлить выздоровление, если человек примет их слишком близко к сердцу. Соединение одобренных государством 12-ступенчатых программ и неограниченной власти над жизнью пациентов может привести и не раз приводило к возникновению разрушительных культов, выдававших себя за лечебные учреждения. Таких случаев в истории Америки было не меньше дюжины. Возникали огромные организации, искалечившие и подвергшие травмирующему стрессу десятки тысяч людей, часто подростков. К числу таких спрутов можно отнести Synanon, Straight, Incorporated и World Wide Association of Specialty Programs and Schools (WWASP).
Несомненно и то, что такая странная мораль, как отношение к зависимым одновременно как к больным и преступникам, делает еще более несмываемым поставленное на них клеймо. Проведенные статистические исследования подтверждают, что две трети американцев поддерживают дискриминацию при приеме на работу людей с зависимостью в анамнезе, в сравнении с четвертью, которая поддерживают дискриминацию в отношении больных с другими душевными расстройствами. Этим можно объяснить и то сопротивление, которое оказывает общество признанию зависимости чисто медицинской проблемой. Сочетание утверждений о том, что зависимость – это болезнь, с утверждениями, что лечить ее надо тюремным заключением, молитвой и исповедью, не приводит к мысли о том, что зависимость – не грех. Как раз наоборот. Когда Американское общество медицинских проблем зависимости определяет ее в своей литературе как заболевание с «биологическими, психологическими, социальными и духовными проявлениями», она подрывает взгляд на зависимость как на болезнь более эффективно, чем все откровенные противники такого взгляда. Ни в одной медицинской специальности такая терминология не используется.
Далее, идея 12-ступенчатых программ о бессилии действительно лишает больных энергии и сил. Исследования показывают, что чем больше пациент верит в то, что зависимость – это болезнь, против которой он бессилен, тем хуже исход и тем чаще случаются рецидивы. Конечно, некоторые люди правильно понимают утверждения о бессилии, но многие решают, что они не могут контролировать не только употребление наркотиков, но и другие сферы своей жизни, включая политическую деятельность. Особенно разрушительна эта идея для женщин и национальных меньшинств, которые и без того слишком часто сталкиваются со своим бессилием. Для них это понятие лишено того призыва взять судьбу в свои руки, какой доходит до сознания белого человека, для которого эти понятия и были придуманы.
Убеждение женщин в том, что их единственной надеждой являются 12-ступенчатые программы, делает их уязвимыми перед лицом сексуальных маньяков. К сожалению, в таких программах маньяков слишком много, потому что, во-первых, среди зависимых много людей с расстройствами личности, а во-вторых, из-за того, что на лечение часто принудительно отправляют по решению суда. Одно исследование показало, что в обществе анонимных алкоголиков около 50 процентов женщин подверглись тому, что уклончиво называют «тринадцатой ступенью», – мужчины пытаются соблазнить или принудить к сексу женщин, пришедших на лечение. Лично меня едва не изнасиловал один давний участник программы; я доверяла ему отчасти потому, что участникам встреч исподволь внушают восхищение людьми, долгие годы ведущими трезвый образ жизни. Я сама знаю двух женщин, которым повезло меньше, чем мне.
Молодые люди, которых принудительно направляют на лечение, тоже могут пасть его жертвами. Юные курильщики марихуаны и пьяницы знакомятся с потребителями тяжелых наркотиков, которые не только рассказывают завлекательные истории о кокаине, героине и амфетамине, но и знают, где все это достать. При лечении зависимостей нельзя слепо доверять утверждению о том, что лучше делать хоть что-то, чем совсем ничего, – это утверждение может оказаться неверным. Неправильный подход к проблеме может сделать состояние зависимого хуже, чем оно было до этого. Из-за этого никогда нельзя направлять подростков на лечение по 12-ступенчатым программам. Если же такой подход рекомендуют как дополнение к основному лечению, то он должен сопровождаться четкими инструкциями и предупреждениями, не говоря уже о том, что использовать его можно только в исключительно тяжелых случаях.
