– Нет, она твоя. Мой отец подарил ее твоей бабушке, а она – тебе.
– Да, в обычных обстоятельствах так оно и было бы. Но в нашем случае разумнее увезти ее во Францию. Да, а не знаешь, где другой том? Просто интересно. Очевидно, что в библиотеке твоего отца ее нет.
– Ты бы видел эту библиотеку! Огромная! Свыше двадцати тысяч томов. Думаю, перерыть ее всю двух дней ни за что не хватит.
– Прости, Эмили, – нахмурился Алекс, – но Себастьян пробыл там куда дольше, чем два дня, верно? Та последняя поездка перед тем, как библиотеку отправили на хранение, – всего лишь попытка еще раз удостовериться, что он ее не пропустил. А до того он кучу времени провел в шато вместе с тобой.
– Действительно… – И Эмили вспомнила тот день, когда Себастьян подошел к ее столику, и как он сам спросил ее про библиотеку, когда она забыла его туда провести. И подборку книг о разведении садовых деревьев, которая стояла на полке отдельно от других, когда она осматривала дом после того, как пропал ключ. Значит, он рыскал там с самого первого дня! – В общем, – ее голову раскалывали мысли о двуличии Себастьяна и о собственной наивности, – хорошо уже то, что, насколько мы знаем, он ее все-таки не нашел. Я, конечно же, тоже поищу, когда книги вернутся после ремонта. Я рада, что наконец разобралась в ситуации. Теперь можно двигаться дальше.
– Эмили, ты совершенно поразительная женщина, – с искренним восхищением посмотрел на нее Алекс.
– Не думаю, – Эмили подавила зевок. – Я просто прагматик, которого сбила с ног псевдолюбовь. Впервые в жизни я всем сердцем поверила человеку – и ошиблась. А потом… знаешь, есть кое-что, чего Себастьян так и не узнал.
Алекс молча ждал, пока Эмили решит, стоит ли продолжать.
– Например, – заговорила она, – я не сказала ему до свадьбы, что мы не сможем иметь детей. По крайней мере я не смогу.
– Так, – спокойно отозвался Алекс. – А Себастьян тебя об этом когда-нибудь спрашивал?
– Нет. Но из этого не следует, верно, с моральной точки зрения, что я не должна была сама ему об этом сказать? Я знала, что должна, но не было сил вернуться в то время, когда это произошло… Я не смогла…
– Это понятно. А сможешь, если я попрошу объяснить мне, откуда ты это взяла? Но если тема слишком болезненная, тогда лучше не надо.
Эмили, чувствуя, что пришла пора выговориться, налила себе еще бренди.
– Когда мне было тринадцать лет, – начала она, и от одной мысли, что она сейчас скажет, сердце заколотилось, – я заболела. Отец уехал в шато, а мы с мамой жили в Париже. Она была страшно занята своими светскими обязанностями, и одна из горничных обратила ее внимание, что мне плохо и надо позвать врача. Она на меня мельком взглянула, потрогала рукой лоб и ответила, что ничего, утром я буду здорова. И уехала ужинать. Так прошло, – Эмили снова пригубила свой стакан, – так прошло несколько дней, а мне становилось все хуже и хуже. Наконец мать все-таки позвала врача, своего старого приятеля. Врач сказал, что у меня отравление, прописал таблетки и ушел. А на следующий день я впала в забытье. Мамы дома не было, горничная сама вызвала «Скорую», и меня отвезли в больницу. Там поставили диагноз: тазовый воспалительный процесс. Справедливости ради надо сказать, что эта болезнь редко случается у подростков, так что неудивительно, что домашний врач не сумел ее распознать. На ранней стадии она легко излечима, но если сразу не взяться, то фатально сказывается на органах, расположенных в области таза. Таким образом, – Эмили помолчала, – мне было сказано, что детей я иметь не смогу.
– Ох, Эм, вот несчастье, – сердечно посочувствовал ей Алекс.
– Послушай, – ошеломленная собственной откровенностью, Эмили подняла на него глаза, – а ведь ты первый, кому я об этом рассказала! Никогда сил не хватало произнести это вслух. Я… – Плечи ее затряслись и, закрыв лицо руками, она разрыдалась.
– Эм, Эмили… милая…
Протянув руку, Алекс обнял ее за плечи, притянул к себе. Уткнувшись ему в грудь, она плакала, пока не кончились слезы, а он нежно гладил ее по волосам.
– Пусть я была ужасная, пусть она меня не любила, но как могла мать не обращать внимания на то, что со мной происходит? Как можно было не видеть?
– Не знаю, Эм, правда, не знаю. Мне тебя ужасно жаль, – и он сунул ей в руку носовой платок.
– Извини, пожалуйста, что я так раскисла! – Эмили шмыгнула носом. – Это недопустимо.
– Все в порядке, – тихо сказал Алекс. – Боль – часть нашего существа, и совершенно нормально рассказывать о ней. И выпустить пар бывает очень полезно, время от времени.
– Когда мне сказали, что детей не будет, я была так молода, что решила, ну, не будет и не надо. Но теперь, теперь я хочу детей, Алекс! – всхлипнула она. – С каждым годом все яснее понимаю, что единственное, ради чего мы явились на эту землю, единственное, что придает жизни смысл, это единственное – мне не дано!
– А ты абсолютно в этом уверена? – мягко спросил он.
– Если ты спрашиваешь, возможны ли в моем случае те чудеса, которые творят в наши дни с бесплодными женщинами, то ответ будет – нет, категорически нет, – твердо произнесла Эмили.
– Но ведь можно взять приемного ребенка!
– Да, конечно. В этом ты прав.
– Я это потому, что сам об этом подумывал. Понимаешь, так случилось, что я тоже бесплоден. В подробности вдаваться не стану, – уголком рта улыбнулся он, – но скажу, что это следствие травмы. А мне бы тоже хотелось детей. Вот мы два сапога пара…
– Да уж… – Эмили, которая до того тихо лежала в его руках, выпрямилась и повернулась к нему. – Прежде чем я уеду, а мне определенно пора, я хочу извиниться перед тобой, Алекс. Прости, что я в тебе сомневалась. Ты самый лучший, самый мужественный из всех, кого я знаю.
– Эм, милая! Ну что ты! Это бренди. Какой я мужественный…
– Да-да, не спорь. Ты – единственный человек в Англии, о ком я буду скучать.
– О господи, прекрати. – Алекс погладил ее по щеке. – Ну, раз уж мы принялись обмениваться комплиментами, да и вряд ли увидимся снова, то скажу, что если бы жизнь сложилась иначе, то… – Он многозначительно помолчал. – Мне будет не хватать тебя, Эм. Да, очень. А теперь – тебе правда пора идти, уже три часа ночи. Не забудь книгу и, пожалуйста, сообщи, если отыщешь первый том. Я запишу тебе свой электронный адрес. Будем держать связь.
– Но что ты скажешь Себастьяну? – забеспокоилась вдруг Эмили.
– Если он известит меня, что книга – моя, кстати, – куда-то исчезла, то эту песню я слышу уже два года. – Алекс усмехнулся. – Ну чего он мог ожидать? Его ложь воплотилась в реальность. Книга и вправду исчезла.
– А если он решит, что ее взял ты? И примется еще сильнее усложнять тебе жизнь?
– Эм, обо мне не волнуйся. Тебе сейчас и своих забот хватает. Я сам о себе позабочусь, поверь! – Он улыбнулся. – Ну все, беги!
Эмили встала, взяла со стола книгу, папку и распечатки.
