Вечером она сделала несколько звонков во Францию. Договорилась с архитектором и строителями, что через пару недель прилетит, чтобы увидеться с ними, но, главное, проследить за тем, чтобы библиотека отца была перевезена на хранение до того, как начнутся основные работы.
Сидя в кухне за чашкой чаю, она порассуждала сама с собой, не стоит ли пригласить Алекса на ужин. Хотелось докопаться до правды в загадочных отношениях между братьями, в их очевидной враждебности. И разве сейчас, когда Себастьяна нет дома, не самое время это сделать?
Постучавшись к Алексу, она нашла его в безупречно прибранном кабинете. Он бойко стучал по клавиатуре компьютера.
– Прости, что беспокою, но, может быть, ты поужинаешь со мной сегодня? И поможешь, кстати, поставить на место буфет?
– С удовольствием, – кивнул Алекс. – Увидимся! – и, погруженный в работу, только махнул рукой. Зато позже, въезжая в кухню, заметил: – Какая ты сегодня хорошенькая! Бирюзовый джемпер – то, что надо, при таком тоне кожи.
– Спасибо, – отмахнулась от комплимента Эмили. – Лучше скажи, можем мы вернуть на место этого мастодонта? Тогда я смогу расчистить кухонный стол, чтобы мы за ним ели.
– Предоставь это мне.
И почти без усилий передвинул буфет к стене. А затем расставил посуду по нижним полкам, а Эмили – по верхним.
– Ну вот! – с удовольствием огляделась она. – Разве так не лучше?
– Отличное преображение. Даже хочется сюда зайти. Ты настоящая хозяйка, а, Эм?
– Не выношу тусклого, вот и все. Люблю, когда ярко и весело.
– Разве могло быть иначе – ты ведь из Прованса! Я принес бутылку неплохого вина, поскольку знаю, что в подвале остались последние, так сказать, капли. Да, и вот что еще принес, чтобы ты взглянула. – Он достал из кармана сбоку коляски маленькую книжку. – Сдается мне, их написала одна из твоих родственниц. Я подумал, тебе будет интересно. По-моему, они милые, хотя и наивные.
И, пока Алекс открывал бутылку вина, Эмили рассмотрела старенький, переплетенный в кожу блокнот. Перевернув первую из пожелтелых страниц, взглянула на запись – та была по-французски, очень неразборчивым почерком.
– Это стихи, – констатировал очевидное Алекс. – Почерк ужасный, верно? Бог знает сколько времени у меня ушло, чтобы расшифровать эти каракули. Вот, я напечатал, что у меня получилось. – Он протянул ей несколько страниц. – Будто пятилетний ребенок писал! И, в самом деле, некоторые написаны совсем юным поэтом. Но с возрастом проявился явный, настоящий талант. Ты заметила, там под стихотворениями есть имя автора?
– Софи де ла Мартиньерес! – с удивлением прочла Эмили. – Где ты нашел этот блокнот?
– Около месяца назад Себастьян обнаружил одну книгу в библиотеке. Помнится, книга была о фруктовых деревьях Франции. Он сказал, эта книжка была вложена в ту. Попросил меня прочесть ее и расшифровать. Ты знаешь, кто такая Софи?
– Да. Моя тетка, сестра моего отца. Отец избегал о ней говорить, но так случилось, что недавно мне кое-что о ней рассказали. Она была слепая, твоя бабушка познакомилась с ней во Франции во время войны.
– А, слепая! – Алекс покивал. – Тогда с почерком все понятно.
– Ты сказал, Себастьян нашел эти стихи в книге про французские фрукты?
– Так он мне сказал, да.
– Жак – это наш винодел, который рассказал мне, как твоя бабушка жила у нас во время войны, – он упомянул, что Констанс пользовалась как раз такой книгой, чтобы описывать Софи разные плоды, а та потом по этому описанию их рисовала. И про то, что Софи писала стихи, он тоже сказал. Возможно, Констанс привезла обе книги в Англию, когда вернулась домой после войны.
– Какая трогательная история.
– Да. А ты не знаешь, где эта книга про фрукты? Мне бы хотелось на нее взглянуть.
– Книгу я не видел с тех пор, как брат снял ее с полки. – Алекс вдруг призадумался. – А верхние полки, не забывай, вне моей досягаемости, так что, может быть, она еще там.
– Я поищу, и если не найду, спрошу Себастьяна, когда он вернется. – И Эмили снова обратилась к стихам. – Какая прелесть. Софи указала свой возраст под этим стихом. Ей было всего девять лет, когда она его написала. Про то, что именно ей хотелось бы видеть. – Растроганная до слез, Эмили шмыгнула. – Как это все печально!
– А мне особенно нравится вот это, – показал ей, полистав странички, Алекс. – «Свет за окном». Такое простое. Эм, а ты можешь пересказать мне, что ты узнала от этого своего Жака? Как бабушка оказалась во Франции? Меня распирает от любопытства.
И Эмили, за приготовлением ризотто, пересказала то, что поведал ей Жак. Алекс слушал очень внимательно, переспрашивая и уточняя.
– И это пока все, что мне известно, – закончила она, раскладывая еду по тарелкам. – Поразительное совпадение, что столько лет спустя пути наших двух семейств вновь сошлись.
– Да уж, – Алекс взялся за вилку, – воистину поразительное.
Заслышав нотку сарказма, Эмили насторожилась.
– На что ты намекаешь? Если ты думаешь, что Себастьян искал этой встречи, то ты ошибаешься. Это была чистая случайность, что мы столкнулись в Гассене, он приехал в Вар по делам. И в первый же день рассказал мне, что между нашими семьями есть старинная связь.
– Прекрасно. Значит, никаких проблем, верно?
– Верно. Никаких, – твердо сказала Эмили.
– Вот и чудно. Тогда за ужин?
Но вечер не задался. В воздухе повисла неловкость. Отужинав, Алекс сразу ушел, а Эмили, прихватив с собой кружку какао, поднялась в спальню. С какой стати ей сомневаться в мотивах мужа, думала она, подперев спину подушками и грея руки о кружку. Как бы там ни было, они полюбили друг друга и поженились!
Она читала стихотворения, такие милые и непосредственные, и спрашивала себя, почему отец никогда не рассказывал о своей младшей сестричке. Эмили и узнала-то о ней случайно, девочкой, заглядевшись на портрет, который висел в кабинете отца в парижской квартире. На портрете юная красавица – бирюзовые глаза, распущенные золотые волосы – гладила персидского кота, который лежал у нее на коленях.
– Кто это, папа? – спросила она.
Последовала неловкая пауза.
– Это моя сестра, а тебе она тетя Софи, – наконец ответил отец.
– Какая она красивая!
– Да. Была.
– Она умерла?
– Да.
– Как она умерла, папа?
– Я не хочу говорить об этом.
Тема была закрыта. И, пожалуй, только сейчас, когда Эмили об этом вспомнила, ей показалось, что в глазах отца тогда блеснула слеза.
На следующий день, собрав всю волю в кулак, она съездила в Малтон, запастись на неделю провизией. Вечером она ждала Себастьяна. Он обещал, что в девять прибудет поездом в Йорк, а в десять рассчитывает быть дома. Так и произошло. Эмили радостно встретила его в дверях.
