В его глазах стояли слезы. Он сидел, оборванный, исхудавший, неузнаваемый, под наставленным на него дулом ружья. Сердце Конни преисполнилось жалости. Вот мужчина, который не скрылся, спасая свою жизнь, а поставил все на кон, чтобы увидеть любимую. И не важно, какой он национальности, каких политических убеждений, не важно даже, что он, может быть, служа нацизму, запятнал себя преступлениями, – как человеческое существо сейчас он заслуживал сочувствия.
– Да, она здорова, – заявила Конни. Жак бросил на нее остерегающий взгляд, но она продолжила: – Вы голодны? Судя по вашему виду, вы вряд ли помните, когда ели в последний раз.
– С благодарностью приму все, что вы сможете мне дать, но, Констанс, скажите сначала, Софи здесь? Я смогу ее видеть? – спросил Фредерик.
– Сейчас принесу поесть, а потом мы поговорим. Жак, можешь опустить ружье. Фредерик не желает нам зла, поверь мне. Сделай одолжение, поднимись сказать нашим друзьям, что для тревоги нет повода. К нам приехал родственник, но на глаза ему лучше не попадаться.
– Если ты уверена… – неохотно послушался Жак.
– Не сомневайся, – кивнула Конни, которой приятно было для разнообразия покомандовать. – Пойдемте в кухню, Фредерик, поговорим, пока я приготовлю поесть.
Тот с усилием встал, и было видно, что каждый шаг дается ему с трудом. Он достиг цели своего путешествия, адреналин иссяк, усталость, голод и отчаяние брали свое. Конни плотно прикрыла дверь и указала на деревянный стул у обеденного стола.
– Умоляю, Констанс! Она здесь? – снова спросил Фредерик.
– Да, Софи здесь.
– О господи… – Уронив голову на руки, он разрыдался. – Как же долго я шел сюда… ночевал в канавах, рылся в отбросах… Не приведи Бог, думал я, она умерла… Я так часто думал об этом, что…
Он вытер нос рукавом.
– Простите, Констанс. Я понимаю, я вам неприятен… Но вы не представляете, через что я прошел…
– Вот, выпейте это, – Конни поставила перед ним стакан вина и коснулась плеча. – Это поразительно, что вы сюда добрались.
– Мне сыграло на руку то, что и французы, и наши понимают – вот-вот все переменится. Вся Франция в хаосе, Сопротивление набрало силу. Мы… то есть немцы, – поправился он, – пытаются удержать Сопротивление в рамках. И, возможно, Франция – это последнее место, где меня могут искать. За исключением одного…
– Подкрепитесь, – Конни поставила перед ним тарелку с ломтями хлеба и сыром.
– Обыски уже были? – Фредерик запихнул ломоть хлеба в рот и проглотил, не разжевывая.
– Да, и никого не нашли. Мы с Жаком всеми силами стараемся, чтобы шато выглядело нежилым. Никто и не подозревает, что она там.
– А Эдуард? Он тоже здесь?
– Нет. Он же знает, что его появление здесь поставит Софи под удар.
– Ну и я ненадолго. И я не хочу, чтобы вы из-за меня рисковали. Итак, – он торопливо допил вино, – увижу Софи и уйду. Отведете меня к ней? Умоляю, Констанс!
– Отведу. Пойдемте.
Она провела его в винодельню и оттуда через бочку – в туннель.
– Бедная моя, милая Софи, – бормотал он. – Как она это выносит? Выходит ли хоть иногда на воздух?
– У нее нет выбора, кроме как выносить это ради ее собственной безопасности, – сказала Конни уже у двери. – Она тут и, может быть, спит. Я войду первая, чтобы она не перепугалась. И, Фредерик… – она обернулась поймать его взгляд, – вы тоже приготовьтесь… к сюрпризу.
Три раза постучав, она тихонько приоткрыла дверь. Софи сидела в кресле под окошком, с книгой шрифтом Брайля, уложенной на высокий живот.
– Констанс? – встрепенулась она.
– Да, дорогая. – Конни, подойдя, ласково сжала ее плечо. – Не волнуйся, но к тебе гость. Думаю, ты будешь счастлива, когда поймешь, кто он.
– Софи, моя Софи, это Фредерик, – раздался шепот из-за спины Конни. – Я нашел тебя, mein Liebling.
Софи, приоткрыв рот, словно онемела.
– Это не сон? – с трудом проговорила она. – Фредерик? Неужели?!
– Да, моя любовь, это я!
Софи раскинула руки, книга упала на пол. Конни попятилась и уже в дверях сквозь слезы увидела, как влюбленные обнялись. Она тихо вышла, прикрыв за собой дверь.
Глава 28
Всю ночь она просидела на страже в гостиной Жака. Пробило два, когда, отправив летчиков, он, зевая, туда вошел.
– Хоть эта забота с плеч долой! А как насчет голубков? – Жак ткнул пальцем в пол. – Он еще там?
– Да.
– Ты ходила проверить?
– Да, один раз. Слышно, как они разговаривают.
– Прости, Констанс, но ты, правда, веришь ему? Может, это такой трюк, а влюбленная женщина – приманка?
– Уверяю тебя, это не так. Одного взгляда на него достаточно, чтобы понять: он совершенно искренен. Видно же, что он много дней был в пути. Да и нас бы тут не было, если бы он не помог нам бежать из Парижа. Но главное, он по-настоящему любит Софи.
– А если за ним слежка?
– Да, такая вероятность есть…
– Судя по тому, что ты рассказывала мне о его брате, Констанс, это стопроцентная вероятность!
– Но в подвале они в безопасности! И Фредерик знает, что должен скоро уйти. Как можно отказать им в нескольких часах свидания, когда, вполне может статься, другого у них не будет! Прошу тебя, Жак, дай им немного времени! Им о стольком надо поговорить…
– Пусть уходит, – упрямо ответил Жак. – Если кто узнает, что я принимал тут нациста, мне конец.
– Пожалуйста, милый Жак, пусть он уйдет завтра! – стояла на своем Конни.
Они чудом уместились на кровати, которая и для одной Софи была узковата. Лежа в его руках, Софи не переставая гладила его лицо, волосы, грудь, словно убеждая себя, что Фредерик действительно рядом.
От усталости он то и дело проваливался в сон, но резко просыпался и опять стискивал Софи в объятиях.
– Скажи, любовь моя, что нам делать? – спрашивала она. – Есть на этой земле место, куда мы можем бежать?
Фредерик нежно поглаживал ее обтянутый тонкой голубоватой кожей живот.
– Ты останешься здесь, пока не родишь. Другого выбора нет. Я завтра уйду и, Бог даст, найду где укрыться, пока война не закончится. Ждать уже недолго, это я тебе обещаю.
– Я слышу это уже который год, а она все никак не кончается, – жаловалась Софи.
– Кончится, моя дорогая, клянусь, ты должна мне верить. И тогда я найду местечко для нас, приеду и заберу тебя. Тебя и нашего ребенка.
– Не покидай меня! Я без тебя тут не выдержу! – И, сама понимая, что мольбы ее тщетны, уткнулась лицом в его теплое плечо.
– Надо потерпеть, осталось всего несколько месяцев. Ты должна быть сильной, для нашего малыша. И наступит день, когда мы расскажем ему, какая смелая у него мамочка, как много она сделала для того, чтобы он появился на свет. Софи, милая, – Фредерик нежно поцеловал ее в лоб, нос и подбородок, – я же обещал, что найду тебя, и нашел. И в будущем не подведу тоже, верь мне.
