Животными, сопровождавшими вакхические процессии, были бык, пантера, осел и козел – последние два, несомненно, благодаря их похотливой природе.
Духи природы ключей и источников, цветов и деревьев, гор и лесов назывались нимфами. Они олицетворяли природные явления, а их веселым времяпрепровождением были танцы, игры, охота и скитания, они любили и были любимы. Особенно близкими их друзьями были Аполлон и Гермес, в чьих объятиях они любили пользоваться дарами Афродиты; это, однако, не мешало им проводить время со множеством грубых сатиров, от которых, благодаря безграничной похоти последних, нимфы зачастую вынуждены были спасаться бегством или улетать по воздуху. Иногда они дарили свою любовь людям, особенно красивым мальчикам и юношам, среди которых был Гил, его нимфа источника затащила под воду.
Более грубыми созданиями были сатиры, также духи гор и лесов, которым, как полагали, были свойственные многие животные черты, например заостренные торчащие вверх уши и маленький короткий хвост. Это были коварные и хитрые создания, иногда глуповатые, любители выпить и, кроме всего прочего, очень охочие до женщин. Древние авторы часто упоминают траву под названием сатирион, которой приписывали стимулирующий эротический эффект. Их наиболее характерной чертой была обостренная чувственность, и, как это изображено Сиккинидом, особенностью их были пляски, похожие на прыжки козлов. О том, как стремительно у греков развивалось чувство прекрасного, можно представить на примерах изображения сатиров в произведениях пластического искусства. Если древние авторы изображали их еще бородатыми, старыми и уродливыми, а зачастую и отталкивающими, то постепенно сформировался образ более юного, приятного и даже красивого сатира, так что сатиры классического периода по стройности фигур могли соперничать с молодыми мужчинами и в компании с нимфами и вакханками составляли замечательные скульптурные композиции.
Силен считался самым древним из сатиров, а в древности сатиров во множественном числе называли силенами. Тем не менее силены и сатиры отличались друг от друга, хотя и тем и другим были присущи пристрастие к вину и еще в большей степени – голая чувственность. Древний Силен – очень занимательная фигура; вначале бывший воспитателем Диониса, он затем становится его ревностным последователем: то есть он постоянно пьян, так что с трудом держится на ногах и поэтому постоянно ездит верхом на осле, несмотря на постоянную угрозу с него свалиться; или он ездит в повозке, запряженной козлами, и сатирам с трудом удается заставить его принять вертикальное положение. Характер силенов, которые поначалу мыслились духами текущей оплодотворяющей воды, становится постепенно все более и более чувственным, так что даже их любимое животное – осел, – благодаря похотливой природе и неутомимой половой активности, стал восприниматься как символ силенов. Об этом животном древние авторы рассказывают множество забавных историй. Овидий рассказывает, что каждые два года готовились к празднованию Дионисий во время зимнего солнцестояния и в них принимали участие все духи, которые входили в свиту этого бога – сатиры, нимфы, Пан, Приап, Силен и другие. Праздник проходит весело. «В честь плющеносного Вакха давала ты, Греция, праздник, / Что каждой третьей зимой правят в указанный день. / Даже и боги тогда собирались, почитая Лиэя, / Как и все те, кто не чужд шуток любовной игры, / Паны и вся молодежь охочих до сласти сатиров, / Да и богини из рек и деревенских пустынь. / Прибыл и старый Силен на осленке с прогнутой спиною; / Красным явился всех птиц пахом пугающий бог. / В роще все вместе сошлись, для веселого пира удобной, / Ложа найдя себе там прямо на мягкой траве. / Либер вино наливал, венками венчал себя каждый, / Воду, вино разбавлять, щедро ручей подавал. / Вот и наяды пришли: у одних – распущены косы, / А у других завиты волосы ловкой рукой; / Эта служила, тунику себе подобрав до коленей, / Та в широкий разрез кажет открытую грудь; / Эта открыла плечо, та подолом траву задевает, / Тесная обувь ничьей нежной не жала ноги. / Ласковым пламенем те распаляют влюбленных сатиров, / Эти – тебя, что сосной переплетаешь виски; / Да и Силен загорается сам неугасшею страстью, / Хоть и бесстыдно себя все не считать стариком! / Красный, однако, Приап, садов и краса и охрана, / Только Лотидой одной был без ума увлечен: / Любит, желает ее, ей одною он только и дышит, / Знаки он ей подает и донимает ее. / Спесь у красавиц в душе, красотке сопутствует гордость: / Только смеется над ним и презирает его. / Ночь наступила, вино одурманило души, лежали / Все, разбредясь, и смежил накрепко очи всем сон, / Вот и Лотида, устав от игр, удалилась под ветви / Клена, чтоб там отдохнуть на травянистой земле. / Тут любовник встает, / Затаивши дыхание, крадется / Молча, на цыпочки встав, и подбирается к ней. / Тайную тронув постель белоснежной нимфы, он в страхе, / Как бы дыхание его не услыхала она. / Он уже лег на траву и рядом с ней приютился, / Но не проснулась она, полная крепкого сна. / Радостен он и, подняв осторожно от ног ее платье, / Вот уже начал искать путь к исполнению надежд. / Вдруг тут осленок, верхом на котором Силен появился, / Вовсе некстати своим голосом грубым взревел. / В ужасе нимфа, вскочив, оттолкнула руками Приапа / И всполошила кругом рощу, пустившись бежать. / Бог же, державший уже наготове оружие страсти, / Общим посмешищем стал в ярком сиянье луны. / Смертью своей заплатил крикун за свой голос, и этой / Жертвой обрадован был бог с Геллеспонтских пучин»
[67]. Приап, который играет здесь столь плачевную роль, это персонификация сексуального действия в его наиболее откровенном виде.
Приап обычно считался сыном Диониса и нимфы (или Афродиты) и был духом-покровителем лугов, садов и виноградников, плодовитости коз, овец и пчел. Можно сказать, что он был оборотной – хотя и грубой – изначальной стороной личины Эрота; и действительно, во времена глубокой древности Эроту в Феспах (Беотия) поклонялись схожим с Приапом образом. Жертвоприношение ослика не объясняется в истории, рассказанной Овидием, истинная причина в том, что осел считался носителем особой продуктивной силы, по той же причине ему приносили в жертву гуся. Приапу поклонялись почти во всех мистериях, не только Дионисийских, как отмечает Диодор, «с грубыми шутками и насмешками». Неизвестный самым древним античным поэтам, Приап появляется в комедии Ксенарха под именем Приап, и о нем больше ничего неизвестно. То, что он появляется на сцене в других случаях, вызывало негодование у Макробия и Августина. В последующие времена в александрийской поэзии Приап играл важную роль, особенно в «Палатинской антологии» и у поэтов-буколи-ков; сборник латинских стихов отчасти чувственно эротического и зачастую непристойного характера сохранился под названием «Кармина Приапеа».
Изображения Приапа в пластическом искусстве довольно многочисленны; даже на монетах, особенно на монетах из Лампсака на Геллеспонте, на многих из них – и это очень важно для восприятия сексуальных отношений – он изображен с напряженным членом. В Риме культ Приапа был введен довольно поздно. Ему поклонялись в городах в специальных святилищах и в сельской местности, где разводили коз, овец и пчел; ему также поклонялись моряки и рыбаки. Приапу приписывали не только способность умножать плодородие полей и садов, он также считался стражем против воров и птиц. В полях и садах можно было часто видеть грубо сделанную деревянную фигуру Приапа, окрашенную красным и с большим напряженным членом, по большей части с серпом в руке, иногда со снопом на голове, который, развеваясь на ветру, должен был отпугивать птиц. Поскольку фаллос также использовали для защиты захоронений, изображение Приапа служило украшением могильных памятников.
