— Мужики, террористическая угроза № 2!
«Бегемоты» замерли, и их, заплывшие жиром, оловянные глазки округлились, а на каменных физиономиях появилось осмысленное выражение. Что касается вальяжных дам, то предупреждение Ивана мгновенно превратило их в мокрых куриц, и они наперебой закудахтали.
— Что здесь происходит?! — властный голос заставил Устинова обернуться.
В холл по-хозяйски не вошла, а величаво вплыла дородная блондинка, гневным взглядом прошлась по публике и задержала на Иване. На ее холеном лице возникла презрительная гримаса. Его полупролетарский вид и поведение вызвали гнев у блондинки.
— Молодой человек, что вы себе позволяете? Здесь элитный салон красоты, а не заводская пивнушка! — возмутилась она.
— Извините товарищ…
— Что-о?! Тут нет места для товарищей! — отрезала блондинка.
— Извините, а с кем я разговариваю? — уточнил Устинов.
Его уверенный, повелительный тон заставил блондинку насторожиться, и она, помявшись, представилась:
— Я директор салона.
— Так вот, товарищ директор, у меня к вам очень интимный, извините, конфиденциальный разговор.
— Что-о?! Да, как вы смеете? Я-я порядочная женщина! Я… — задохнулась от возмущения директриса.
Ее щеки вспыхнули пунцовым румянцем, и она сорвалась на визг:
— Хам! Вон! Охрана, выставить его за дверь!
Бегемоты попытались взять Ивана в клещи. Он увернулся, выхватил из кармана удостоверение и, ткнув им в физиономии, рявкнул:
— Смирно! Вы поступаете в распоряжение ФСБ!
Давняя армейская служба для «бегемотов», видимо, не прошла бесследно, они подтянули животы и стали во фронт.
— Молодцы! — похвалил Иван и распорядился: — В салон никого не пускать и не выпускать! Готовьтесь к отражению банды международных гомосексуалистов!
— Есть, товарищ майор! — в один голос ответили «бегемоты» и оторопело уставились друг на друга.
Нейтрализовав их, Устинов обратился к директрисе. От румянца на ее щеках не осталось следа, их покрывала мертвенная бледность, а в глазах плескался ужас.
— Извините, как вас звать? — попытался вывести ее из ступора Иван, но она никак не отреагировала и, подхватив под руку, увлек в кабинет. Бокал воды провел директрису в чувство, и он повторил свой вопрос:
— Вас как зовут?
— Стелла Арнольдовна, — пролепетала директриса.
— Меня можете называть просто Иван, — представился Устинов.
Директриса в ответ всхлипнула и запричитала:
— Боже мой, что творится? Зачем террористам мой салон? Зачем?
— Успокойтесь, Стелла Арнольдовна! Все в наших руках и не все так страшно. Речь идет об организованной преступной группе гомосексуалистов из клуба «Лилия». Мы ведем ее разработку. Нам необходима…
— Лилия?! — директриса подскочила как на иголках, а дальше ее было не остановить: — Негодяи! Они компрометируют мой салон! Я знала, что там орудует шайка преступников. Я…
— Значит, вы знали? Очень хорошо! — тут же воспользовался этим Устинов и поспешил закрепить контакт: — Так что вам известно? Кто там верховодит?
— Э-э, только по слухам. Только по слухам… — смешалась директриса.
— Стелла Арнольдовна, мы очень рассчитываем на вас, — не давал ей опомниться Устинов.
— Ка-к?! Это невозможно! У меня замечательный муж, дети! Нет-нет!
— Стелла Арнольдовна, уходит драгоценное время, вы должны помочь мне проникнуть в клуб!
— Иван, ну что вы такое говорите. В моем возрасте, и в это гнездо разврата. Нет и еще раз нет! — отрезала она.
— Стелла Арнольдовна, речь не о вас! — потерял терпение Устинов. — Ваши стилисты должны за пять минут превратить меня в этого, ну, в общем, в голубого.
— Ва-ас?! — директриса оторопело посмотрела на Ивана, а затем ее охватил приступ неудержимого хохота.
— Стелла Арнольдовна, время, время идет! — торопил Иван.
Справившись со смехом, она лукаво посмотрела на него и спросила:
— Иван, я вас правильно поняла: мне не придется жертвовать собой?
— Конечно, нет. Мы обойдемся собственными силами, — с улыбкой ответил Устинов.
— Тогда немедленно в кабинет! — потребовала директриса.
— Я не один, с товарищем.
— Давайте его сюда.
Устинов выхватил телефон, набрал номер Васильева и распорядился:
— Серега, объект передай второму посту, а сам бегом в салон.
— Зачем? — спросил Васильев.
— Родине послужить! На месте все объясню.
Через минуту Иван и Сергей заняли кресла, и за них взялись лучшие стилисты салона. Их стараниями они на глазах превращались в завсегдатаев клуба «Лилия». Щеки Сергея горели не столько от румян — сколько от стыда. Парик, локоны которого наползали на глаза, подобно раскаленному обручу, жег голову. Брюки, стянутые суровыми нитками, готовы были вот-вот лопнуть на вдруг ставшей аппетитной попке Сергея. Устинов, пробежавшись по нему оценивающим взглядом, не удержался от язвительного выпада:
— А ты, Серега, ничего, очень даже хорошенький. Попка, как орех, так и просится на грех.
Васильев гневно блеснул глазами и прорычал:
— Ванька, смотри мне, доиграешься! Так трахну, что мало не покажется.
— Все-все, Серега, шутка юмора, — не стал его злить Устинов и многозначительно изрек: — Да, на что только не пойдешь ради подвига. Оценили бы его наши начальники.
— Ну, уж нет! Потом доказывай, что не голубой, — буркнул Васильев и, подтолкнув Устинова к выходу.
В холле клуба «Лилия», этого земного Аида, дорогу им преградил вертлявый, как «обезьянка», и благоухающий, словно нарцисс, местный цербер. Его колючие, как буравчики, глазки с подозрением сверлили новых ангелов ада. Возникла напряженная пауза. И тут Устинову пришлось только удивляться искусству перевоплощения Васильева. Он продемонстрировал высший класс работы разведчика наружного наблюдения. Гортанно хохотнув, Сергей потрепал «обезьянку» по щеке и с придыханием проворковал:
— А ты ничего, милашка, — и, фукнув на Ивана, — капризно поджав губки, томно произнес: — Как же ты мне надоел.
Устинов потерял дар речи. А Сергей, войдя в роль, подмигнул «обезьянке» и решительно шагнул вперед. «Она» хихикнула и, жеманно поведя костлявым плечиком, отступила в сторону и открыла проход. Сергей с Иваном сдали куртки в гардероб, спустились в зал, и там их глазам предстала омерзительная картина. В клубах сизого дыма, в котором витали запахи марихуаны, за стойкой бара, на диванах и прямо на полу извивались и лобзали друг друга полуобнаженные мужские тела. Их телодвижения сопровождались сладострастными вздохами и стонами. Ивану стало не по себе, к горлу подкатил и застрял тошнотворный ком.
