— Михаил Борисович, задержись! — тот обернулся и попросил: — Помоги поменять плакаты 3, 7 и 9.
Ефимов возвратился в аудиторию.
— На их место надо повесить 12, 13 и 14, они находятся за стендом Степанова! — распорядился Кузнецов и принялся лихорадочно перебирать материалы своего доклада. Через минуту на его лице появилась болезненная гримаса, и, хлопнув рукой себя по лбу, он в сердцах произнес: — Лопух!
— Что случилось, Павел Иванович? — обратился к нему Ефимов.
— Представляешь, часть доклада осталась на кафедре. С этой конференцией скоро забуду, как себя зовут, — посетовал Кузнецов.
— Так вы сходите — время еще есть, а я все сам сделаю, — предложил Ефимов.
— Спасибо, Михаил Борисович, — поблагодарил Кузнецов и, подхватив папку с докладом, направился к двери.
От неловкого движения она раскрылась, и листы разлетелись по аудитории. Он опустился на колени и принялся их собирать. К нему на помощь пришел Ефимов и предложил:
— Павел Иванович, идите, идите, я все соберу.
— Спасибо, Миша. Только я тебя очень прошу: собери до последнего листочка, там есть кое-что по теме «Ареал». Потеряю, сам знаешь, потом в ФСБ затаскают.
— Не беспокойтесь, Павел Иванович, все будет на месте. Я что не понимаю! — заверил его Ефимов.
Кузнецов благодарно кивнул головой и вышел в коридор. Ефимов, оставшись один, запер дверь на ключ, собрал валявшиеся на полу материалы доклада и занялся сменой плакатов.
В операции контрразведчиков «Живец» наступил решающий момент. Скрытые видеокамеры, установленные в аудитории специалистами технического управления ФСБ, фиксировали каждое движение Ефимова и передавали на командный пункт операции. Им стал кабинет Устинова, в котором помимо него собрались Охотников и технари — Варов и оператор. Они впились глазами в экраны и с нетерпением ожидали долгожданного момента, когда, наконец, могли подтвердиться их подозрения о том, что Ефимов занимается сбором секретных данных. Материалы по «Ареалу» — тонкая дезинформация, подготовленная специалистами— ракетчиками из 4-го НИИ и переданная Кузнецову, по мнению контрразведчиков, должна была послужить для него хорошей наживкой.
Ефимов не спешил набрасываться на нее и вел себя предельно осторожно. Заменив плакаты, он прошелся по аудитории, возвратился к двери и прислушался к тому, что происходило в коридоре.
— Не дурак, осторожный, — оценил его поведение Варов.
— А ты, как хотел, кандидат наук, — напомнил Устинов.
— Вань, когда на кону бешеные бабки, то мозги и у докторов отшибает.
— Нет, Игорь, Ефимов не такой. Все просчитывает, сколько вокруг него ходим, а на выходе — ноль.
— Внимание, ребята! — перебил их спор Охотников.
Ефимов подошел к столу Кузнецова и взял папку с материалами.
— Сработало! Клюнул! — воскликнул Устинов.
— Женя, дай его крупным планом! — торопил оператора Варов.
— И не только его, а и материалы Кузнецова тоже, — потребовал Охотников.
— Понял, Женя! Давай! — потребовал Варов.
Оператор заработал камерами. Дальше произошло то, что повергло в шок Устинова и Охотникова. Ефимов возвратился к своему столу, взгромоздился на него, подложил под голову папку с материалами Кузнецова и разлегся. Оператор крупным планом вывел на дисплей его лицо. На нем расплылась благодушная улыбка.
— Э-э, что он делает?! Чт-о? — оторопел Устинов и растерянно посмотрел на Охотникова.
— Козью морду нам делает, Иван Лаврентьевич, — с ожесточением произнес тот и, махнув рукой, заключил: — Опять мы у разбитого корыта!
— Андрей Михайлович, может, он так расслабляется, перед тем как заглотить секреты? — не терял надежды Варов.
В подтверждение его догадки Ефимов рывком поднялся со стола и описал круг по аудитории. Охотников и Устинов встрепенулись и с нетерпением ждали, что последует дальше. Надежда, что Ефимов клюнет на материалы по «Ареалу», вновь проснулась в них. И, действительно, в его действиях появилась суетливость.
— Андрей Михайлович, кажись, он клюнул! — загорелся Устинов, и его глаза азартно заблестели.
Охотников тоже повеселел. Откинувшись на спинку кресла, он внимательно следил за действиями Ефимова и косил глазами на экран, где камера была сфокусирована на папке с материалами по «Ареалу». Но Ефимов к ней не притронулся, а направился к фуршетным столикам, прошелся рукой по бутылкам, выбрал с коньяком, налил в рюмку и выпил.
— Ну и нервы у вашего шпиона, — отметил Варов.
— Пьет для храбрости, — предположил Устинов.
— Поживем, увидим, — буркнул Охотников, и его лицо помрачнело.
Ефимов продолжал мотать нервы контрразведчикам. Он не спешил браться за документы Кузнецова, снова налил в рюмку коньяк, выпил и закусил. Здесь уже у Устинова лопнуло терпение:
— Алкаш хренов! Когда же он шпионить начнет?
А Ефимов, как специально, издевался над контрразведчиками. Напевая себе под нос, он сделал круг по аудитории, возвратился к столу и опять выпил. Охотников все больше мрачнел, в конце концов не выдержал и в сердцах произнес:
— Все, ребята, кина больше не будет. Накрылся наш эксперимент медным тазом!
В подтверждение его слов Ефимов снова улегся на стол и закрыл глаза.
— Ну, Кузнецов! Ну, мудак! Ну, на хрена он коньяк выставил? Я же ему русским языком говорил: кофе, чай, вода! — не находил себе места Устинов.
— Уймись, Иван, он-то тут причем? Дело не в Кузнецове и не в коньяке, а в нас! Пустышку тянем, — пришел к окончательному выводу Охотников.
— Дальше дохлый номер, только время зря потратим, — согласился с ним Варов.
— Андрей Михайлович, а может, он еще клюнет, — не терял надежду Устинов.
— Ага, клюнет… Когда рак на горе свистнет! Игорь, сворачивай свою музыку! — распорядился Охотников и направился к выходу.
За ним понуро поплелся Устинов. Варов и его бригада остались на месте, чтобы отключить и собрать аппаратуру. Оперативный эксперимент, на который так рассчитывали в управлении и который должен был подтвердить шпионскую деятельность Ефимова, действительно, как сказал Охотников, накрылся медным тазом. Два месяца каторжного труда по его проверке пошли насмарку. В управление Охотников и Устинов возвратились в подавленном настроении и, как могли, старались оттянуть время доклада Рудакову. Тот разыскал их через дежурного и вызвал к себе. Они поднялись в кабинет и, избегая смотреть в глаза генерала, с тоской косились в окно. Рудаков, смерив Охотникова строгим взглядом, сухо заметил:
— Андрей Михайлович, вы двадцать минут в управлении, а я так и не услышал доклада! В чем дело?
Тот, потупившись, глухо произнес:
— Товарищ генерал, собственно докладывать нечего. Результат оперативно-технического мероприятия отрицательный. Ефимов себя никак не проявил.
