Я взглянул на его лицо, и по спине у меня пробежал холодок.
Папа отступил от машины, качая головой:
— Не думаю…
— Пять тысяч не слишком много для вас? — спросил мистер Дуглас.
Папа сделал судорожное глотательное движение.
— Пять тысяч? Вы говорите о задатке?
— Это не новый автомобиль, хотя и в прекрасном состоянии, — ответил мистер Дуглас. — Я понимаю, что не могу требовать за него полную стоимость. Я продам его вам всего за пять тысяч.
— Соглашайся! — шепнул я, потянув отца за рукав.
Мне хотелось прыгать и кричать — так я был возбужден, но я каким-то образом заставил себя сдержаться.
Папа потер подбородок, будто глубоко задумавшись. Но я видел, что его глаза блестели. Я знал, что он готов сказать «да»!
— Вы уверены, что с ним все в порядке, мистер Дуглас?
— Что-нибудь не так? — Мистер Дуглас задумчиво покачал головой. — Нет, никакого подвоха. Все в порядке.
Но его глаза затуманились. Лицо помрачнело, будто на него нашла тень.
— Но если вы купите его, — сказал он, — мне придется попросить вас сделать одну вещь.
— Одну вещь?
5
— Вы должны забрать его немедленно, — сказал он. — Увести его сегодня же.
Мы с папой обменялись взглядами. «Что за странный человек», — подумал я.
— Все регистрационные документы на продажу уже готовы. Если у вас с собой чековая книжка, — сказал мистер Дуглас, кивнув в сторону дома, — то я могу принести их.
Папа минуту колебался. Он посмотрел на меня, потом на мистера Дугласа. Я замер. И вдруг папа решился:
— Договорились.
Я не мог больше сдерживаться. Я кричал и скакал от радости.
Папа хотел было пойти вслед за мистером Дугласом в дом, но тот жестом попросил его остаться.
— Я все принесу. Нет необходимости заходить в дом. — И он исчез за дверью, которая с шумом за ним захлопнулась.
— Какой странный тип, — пробормотал папа.
Я ликовал! Я не мог оставаться спокойным. Я был так возбужден, что чуть не взорвался:
— Папа, он наш! Автомобиль наш! Как это здорово!
Я прошелся колесом по траве, но на втором обороте слишком сильно оттолкнулся и грохнулся спиной на землю. Я даже не почувствовал боли. Я катался по траве и смеялся.
Папа тоже засмеялся.
— Думаю, что мы совершили хорошую сделку, Митчел, — сказал он, улыбаясь. — В самом деле, хорошую сделку.
В тот день за обедом я извозюкал все лицо соусом-для спагетти и разлил сок. Ничего не мог с собой поделать. Я был так счастлив!
— Папа, давай после обеда прокатимся, а?
— Вытри лицо, — сухо сказала мама.
Я вытер салфеткой щеки и подбородок.
— Мне вечером еще надо поработать, Митчел. К тому же мы проделали с тобой сегодня довольно длинный путь, — сказал папа.
— Митчел готов поселиться в автомобиле, — неудачно сострил Тодд. — А может, ты и прав: я хотел бы жить в автомобиле.
Тодд усмехнулся.
— Ну, совсем немножко, пап, — не унимался я. Только спустимся с холма и сразу же обратно.
— Нет! Завтра в школу, — строго заметила мама. — И у тебя еще не выполнены домашние задания, ты помнишь?
Я запихал полбулочки в рот.
— Ты слишком возбужден покупкой нового автомобиля, — сказала мама, передавая папе блюдо со спагетти. — Но заметь, эта машина теперь наша и будет у нас очень долго. Она успеет еще надоесть тебе.
— Можно хотя бы посидеть в ней? — взмолился я. — Только подержусь за руль, попробую радио, включу и выключу фары? Можно?
— Нет, — резко ответила мама.
Я хорошо знал, что с ней не поспоришь. Когда мама категорична, то никакие уговоры не помогут.
Я уже не слышал, о чем говорили за столом, поскольку погрузился в свои мысли. И все думал об автомобиле. Припоминал его голубую с серебром отделку, такие удобные кожаные кресла, тихое, но уверенное урчание работающего мотора…
После обеда я поднялся к себе и попробовал сделать домашнее задание. Но никак не мог сосредоточиться, то и дело подбегал к окну, чтобы хоть еще разок взглянуть на автомобиль. Он стоял на подъездной дорожке, под самыми моими окнами.
Уличный фонарь бросал на него желтый свет; отчего хромированные бамперы сверкали, а от стройного голубого корпуса словно исходило лунное сияние.
Я не мог противиться желанию. Я должен посидеть в автомобиле.
Я потихоньку выбрался в коридор. Убедился, что Тодда поблизости нет, иначе этот маленький доносчик тут же все скажет маме и папе.
Судя по звукам, которые доносились из его комнаты, я догадался, что он играет в свои любимые стратегические игры.
Я осторожно спустился по лестнице, так, чтобы не заскрипели старые деревянные ступеньки.
Мама в своей комнате разговаривала по телефону. А где же папа? Я приостановился. И тут из дальней комнаты донесся его сердитый ворч. Я увидел отца, стоящего на коленях. Вокруг него были разбросаны инструменты. В руке он держал электропровод, тот самый, который я уже видел. Папа в сердцах выругался. Бросив провод, бешено растирать руку. Проводка так и незаконченной.
Затаив дыхание, я повернулся и на цыпочках пошёл к входной двери. И уже через секунду я был во дворе. Меня обдало сильным холодным ветром. Сквозь облака пробивался бледный серебристый свет луны.
Меня пробрала дрожь, но возвращаться за; хотелось. «Согреюсь в автомобиле», — подумал я.
Я быстро пробежал по дорожке. Автомобиль сверкал под светом уличного фонаря. Я уже было взялся за ручку дверцы, как чей-то голос прошептал:
— Ну, вперед! Смелее садись в машину!
6
— Кто это сказал? — произнес я сдавленным шепотом и резко обернулся. — Тодд?
Нет. Никого.
Я обежал автомобиль и посмотрел с другой стороны. Но и здесь никого не было. И тут снова услышал голос:
— Ну, давай же! Заходи.
Я колебался. Мне стало не по себе. Я пригнулся и посмотрел на сиденье водителя.
— Кто здесь?
Молчание. Никого.
«Это мое больное воображение», — подумал я.
Я потянул на себя дверцу, и она так легко открылась. Огонек на потолке зажегся, и белая обивка салона засияла.
Я сел за руль и поспешно закрыл за собой дверь: мне не хотелось, чтобы кто-нибудь из дома увидел меня. Свет на потолке погас.
