«Желания наши, — говорилось в ложе Елизаветы к добродетели 28 сентября 1818 г.
[205],— всегда стремятся к будущему, чувствуя недостаток во всем настоящем. Ощущение сего недостатка есть, может быть, темное отдаленное воспоминание о потерянном благе, для возвращения которого милосердие великого Строителя вселенныя вызвало человека во временную жизнь». «Не будьте простыми слушателями учения сего, — усовещивались масоны
[206], — но будьте творцами оного, т. е. исполняйте его делами. Любовь, истинная любовь да оживляет взаимные действия ваши. Сия первейшая добродетель, и без которой все прочие добродетели ничто суть».
Такое непротивление злу включало отрицание мести ко всем врагам и притеснителям. Так, в своих песнях масоны незлобливо пели:
Пусть громко мир ругает нас,
злословит и клевещет,
не станем мы сей мир бранить,
хотя бы стал нам зло творить,
мы будем, мы будем всех любить.
В другой песне излагалось:
Хотя их ненависть в нас остры стрелы мечет,
хоть злобный их язык неистовством клевещет,
однако правоты не истребить, основанной на чести,
оставим их роптать, гнать нас, не делая им мести.
Премудрость является ко всем стучащим, ищущим и просящим и ведет в свой храм, предупреждая, однако, что путь к мудрости — путь тернистый.
Сей путь весь тернием усеян,
но храм мой лаврами одеян,
в котором получают мзду.
Она бросает клич всем отважным:
Дерзайте, отроки, со мною!
Повелевалось презрение смерти. Страх смерти не должен был останавливать масонов в распространении масонства; ни меч, ни пламя не должны колебать торжества масонов. Следуя символической путеводной звезде, ведущей к истине и свету, они не должны останавливаться до тех пор,
доколе путь наш не свершится
и правда тьмы не разженет!
В экстазе пели каменщики:
Пусть смерти смертные страшатся,
не смеют гроб отверстый зреть,
мы знаем смертью утешаться,
всяк час готовясь умереть!
Масоны любили повторять, что не казнь, а преступление позорит человека: le crime fait la honte et non pas l’echafaute; за возвышенную идею казнь, какого бы рода она ни была, не будет, по мнению масонов, позором. Как знак чести, масоны шведской системы носили, например, символическое изображение виселицы
[207].
«Основанный на премудрости и любви орден переживет, — проповедовали масоны
[208], — все земные государства. Скажите мне, где ныне Ассирийская монархия, где Персия, где Греция и где Рим? Не помогли им сокровища, их богатства и бесчисленное воинство. Ниспали гордые колоссы, устрашавшие всю вселенную, исчезло могущество их и слава, и едва ли одни имена от всего могущества их остались, Воззрите же на высокопочтенный орден наш; невзирая на рассеяние оного, невзирая на врагов, гонящих его и угнетающих, стоит он твердо и непоколебимо, проливая искренние слезы о пагубном невежестве врагов своих; не токмо не ослабевает он, но ежечасно усиливается и расширяется, умножая число сынов своих достойными братьями». Открывая нам проповедь непротивления злу, масонские речи, песни, уставы и символы обнаруживают и другие течения в масонских воззрениях: обязательность борьбы со злом обличительным словом, защиту истины мечом; сильные по духу прославляются, рабы по духу клеймятся позором.
Всякий гражданин, по масонскому воззрению, должен быть деятельным, заботясь о пользе общественной. «Неужели ты не ведаешь, — писал Невзоров, — что на всяком шаге можешь ты обрести обязанности общественные; исполняй их с охотою и с пламенным рвением, как скоро случится тебе их встретить; всякий гражданин полезен отечеству потому уже, что он существует; но довольствоваться не быть злодеем есть доля слабых». «Кто за невинность мстит, невинность защищает, тот человечества долг свято исполняет», — поется в песне. Слава воздается всем борцам за свободу, потому что лишь свободный человек может посвятить себя служению добродетели.
Sich gpttlichen Berufzu weihn,
vermag derfreye Mann allein:
Hell ihnen, die mit Flammenmuth
Despoten macht gedampft,
die um der Menschheit hochstes Gut
den Riesenkampfgeka mpjt
[209].
He только против принципа зла восставали масоны. Они восставали против тех «неправдою людскою» созданных тяжелых условий жизни, которые в их время составляли злободневные вопросы.
Они клали первый камень в литературу о рабочем вопросе. В замечании на некоторую статью из «Московского Вестника», помещенном в «Друге Юношества», читаем
[210]: «Фабрикант и заводчик! не жадничай к излишнему прибытку и собранию злата и серебра и не имей пустого тщеславия величаться от крови других нажитым имением, а вместо того будь умерен в своих издержках, освидетельствуй тяжкие работы для тебя на фабриках и заводах трудящихся и вместо кровопийцы сделайся для них благодетелем, не обременяй их выше меры работою, приказывай поверенным своим и приказчикам не быть зверями, а знать человечество, удвой, утрой и, смотря по нуждам, обстоятельствам и дороговизне времени, еще более умножь оклад и жалованье их. Помогай им всячески и не следуй тиранам хозяевам, которые покупают для работников своих хлеб и продают им из барышей, платя притом за работу деньги очень малые, отчего работники ни плошки, ни ложки, ни рубашки собственной не имеют». Здесь налицо призыв к увеличению заработной платы и к необходимости уменьшения злоупотребления капиталом труда рабочих.
В этой же статье масон Невзоров обращается с увещеванием и к помещикам — владетелям крепостных. «Господин, обладающий великими поместьями, — пишет Невзоров, — обойди и свою дворню, и посмотри, не сидит ли кто с голоду, или не скрывается ли от глаз твоих какой-нибудь работник нагой, по причине или твоей роскоши собственной, или по крайней мере, небрежного и на единой лености, а что хуже всего на едином презрении к человечеству основанного несмотрения за приставленными от тебя домоуправителями. Потом оставь хотя на малое время роскошное местопребывание твое в городе, к которому привязали тебя страсти и, ежели с совестью справишься, может быть, одно беспутство; поезжай в деревни, от которых зависит твоя жизнь и все временное существование, которые, однако, тебе даны Провиденьем не для одного только твоего брюха, но особенно для того, чтобы ты получал от них для себя нужное и сам имел попечение о их благосостоянии; обойди там крестьянские дворы и избы, обозри орудия их промышленности, осмотри их скот, нужный для их работ и, следственно, особливо для твоего содержания; обеги их дачи, поля, луга и леса, свидетельствуй их семейства, престарелых начальников домов, малолетних детей, больных, увечных и большею частью от безмерных работ, тобою на них налагаемых, войди подробно во все их состояние. После возвратись в нужное твое городское убежище, осмотри весь дом свой, обеги глазами совести образ жития твоего и рассмотри: не слезы ли человеческие текут в реках твоей роскоши? не кровию ли разрисованы великолепные стены твоих чертогов? не из беднейших ли рубищ нагих и голодных крестьян сотканы гобеленовские твои обои? не стон ли и плач разоренных слышится в твоих оркестрах? не сравнялся ли ты с дикими американскими человекоядцами, невзирая на то, что на столе твоем блестят серебро и золото, обработанное художниками просвещеннейшей Англии и Франции? Осмотри все, брось азиятскую роскошь, не выпускай из мысли своей дворни и крестьян, сделайся вместо восточного сладострастного, гордого и алчного сатрапа полезным помещиком той земли, которая тебя родила, учила и растила; будь благодетельным, милостивым христианином-господином».
