Когда «любовь взойдет на трон», мечтали масоны, тогда «век Астре-ин возвратится». Даже брат, отрекшийся от каменщического союза, предавший гласности все масонские тайности, высмеявший клятвы, им самим принесенные, даже такой брат-ренегат, брат-отступник
[31] умиляется высокой целью ордена и признает достойным бессмертия имя того, кто придумал масонство, «ибо он усмотрел, что все люди равны и что ничего не достает к их благополучию, как только чтобы они сами хотели оного достигнуть чрез взаимную и искреннюю любовь, и поелику страсти человеческие и достоинства препятствуют успеху полного благополучия, то он надеялся, изгнав оные, возвратить прежнюю человечность».
Каменщичество — это реакция, это протест против известного порядка, это плод, назревший от сознания необходимости нравственного перерождения людей, у которых «в устах — любовь, и ненависть — на деле»; это крик наболевшего сердца, уставшего терпеть. «Воззрим на пышный мир, — поется в песне, — рыдает горько честь, невинность тяжко стонет».
Если масонство, под влиянием времени и как дело рук человеческих, отклонялось иногда от первичной своей цели, то являлись тогда братья — обновители масонства, напоминавшие об этой цели и возвращавшие масонству его прежнее направление.
Масоны ставили целью достижение человеческого благополучия, как об этом они сами пели:
Не Вавилонску башню
мы созидаем здесь,
но истину всегдашню,
чтоб свет был счастлив весь.
В глазах буржуазной толпы масоны были чудаками, если еще и не хуже. Императрица Екатерина II, зная это мнение, понимала, какую струнку нужно было задеть, чтобы возбудить среди буржуазии сочувствие своим мыслям и вызвать желанное впечатление о масонстве как о чем-то излишнем, ненужном, даже вредном. В своих «Былях и небылицах» она выводит брюзгливого дедушку, представителя старых понятий, сердящегося на людей за смелость их рассуждений и за то, что они «о всем мире косо и криво пекутся». Екатерина осмеивает безрассудность задаваться неисполнимыми целями; устами благоразумного человека в комедии «Обольщенный» она говорит, что масоны «доискиваются вещей таких, кои, давно в свете известно, что найти нет возможности».
Масоны добивались всемирного братства, уничтожения племенной розни. В масонском храме собирались верные братья всех племен, собиралась «добродетель со всех земных стран». Вступление во всемирное «братство было преграждено лишь для рабов страстей:
Невольник всяк неблагороден, его отринет страж у врат, коль сердцем чист ты и свободен, спокоен будь, любезный брат!
Масонство соединяло людей разных племен, разных вер, разных сословий; каждому давалось в ордене одно и то же священное звание, звание брата. В масонских молитвах постоянно призывалось благословение Великого Строителя на братский союз и испрашивалось дарование всемирной любви, распространение масонства во всем мире и соединение всех людей воедино. В церемонии траурной ложи, например, мастер читал молитву и испрашивал укрепление союза «узлом братолюбия и братства»
[32].
Но, не делая никаких национальных преград для вступления в орден, масоны не ставили задачею обезличение, отрешение от самобытности. Они говорили, что есть истины, которые должны быть одинаково признаваемы всеми людьми вселенной, что есть законы, равно обязательные для всех людей, но в то же время они говорили, чтобы русский оставался русским, чтобы он носил бороду и кафтан, говорил русскою речью; все это не помешает явить собою деятельного христианина и деятельного гражданина. «Не принуждай никого к твоему строю, ибо у каждого свой собственный», — гласит масонская мудрость. Федор Глинка заносит в свою записную книжку, осмеивая галломанию
[33]: «О, заблуждение дивиться всему французскому; Франция — мечта; о, дураки, дураки, чувствительные путешественники». Лопухин
[34] в своих записках пишет
[35], что истинный патриотизм заключается в желании, чтобы «не на французов или англичан походили русские, а были столько счастливы, как только они могут». В апологии масонства читаем: «Не наше звание пещись об особливом мнении каждого, и мы бы были уже не члены, но деспоты, разрушающие всеобщую тишину, ежели бы от всех требовали согласия с нашими мыслями». В масонской песне пелось:
здесь вольность и равенство
воздвигли вечный трон,
на них у нас основан
полезный наш закон.
Вольность понималась в смысле свободы мнения, свободы каждого члена от насилия, от деспотизма. Союз масонский тем и велик, что соединяет всех желающих вступления в него, всех ищущих света
[36]. Пароль для входа в масонство лишь стремление к добру.
Масоны стремились достичь осуществления царства Божьего на земле посредством нравственного усовершенствования каждой отдельной личности, полагая воспитание нравственное основанием воспитания гражданского. Они проповедовали, что звеном, связующим всех людей воедино, является заповедь Христа — возлюби ближнего своего, как самого себя. Эта любовь будет тем мечом, который рассечет гордиев узел всех главных страданий; эта любовь будет тою ариадниною нитью, которая выведет на солнце Божие человечество, запутавшееся в лабиринте созданных им самим невозможных условий. Обращаясь к мастерам, масоны пели:
Влеките нас во совершенство,
в гармонию, любовь и мир,
в святую дружбу и равенство.
Про любовь масоны пели:
