Любопытно отметить, что наставления не ограничивались масонским кругом, но простирались на частную и общественную жизнь питомцев; так, например, когда один из питомцев был переведен в другой полк и пришел с ним прощаться, Симанский «назидал его в скромности, которая наиболее нужна ему будет в его пребывании в полку».
Собрания в ложе Трех Светил до 1821 г. происходили по средам раз в неделю, а в последующие года по понедельникам; другие ложи союза имели также свои определенные дни работ и так как обычай масонский разрешал ложам обмениваться приглашениями, то при желании каждый брат имел возможность ежедневно присутствовать при братских работах.
Кроме своей ложи, Симанский особенно часто посещал блестящую ложу «Елисаветы в Добродетели»
[372], куда его привлекал состав членов; в ней же наичаще выступали с речами сам великий мастер граф М.Ю. Виельгорский, С.С. Ланской и П.С. Кайсаров, наиболее яркие и блестящие звезды масонского неба того времени. Состоятельность членов дала возможность прекрасно, во всех отношениях, обставить ложу: содержался постоянный хор братьев «гармонии», до 12 человек, из придворных музыкантов, была библиотека и т. д. Проявляя много самодеятельности, ложа занималась широкой благотворительностью; наконец, большинство членов, будучи мистиками, теозофами, отдавали много времени занятию оккультными науками или тайными науками, как тогда говорилось.
Вдвое реже посещал Симанский ложи Трех Добродетелей
[373] и Орфея
[374] и всего по нескольку раз ложу Астреи
[375], Сфинкса
[376], Златого Льва
[377], а ложи Дубовой Долины
[378], Орла Российского
[379] и Северных Друзей
[380] посетил лишь при их инсталлации.
В ложе Трех Светил Симанский выдвинулся, как можно думать, достаточно серьезным отношением к работам, так как уже 3 октября 1817 года он избран на должность 1-го стуарта (ведавшего помощью неимущим), а 10-го принес присягу на это звание. После присяги, в ответ на обычное в таких случаях приветствие и поздравление великого мастера, он в волнении отвечал: «Высокопочтенный великий мастер, высокопочтенные братья 1 и 2 надзиратели и все почтенные и любезные братья, я всеми силами буду стараться заслужить вашу доверенность ко мне. «Это малое слово», как заносит в своем дневнике Симанский, было им сказано очень сбивчиво и невнятно. Вероятно, однако, Симанский освоился впоследствии с необходимостью говорить в присутствии многочисленного собрания, так как нередко потом исполнял должность ритора, требовавшую умения красно говорить
[381] и обязанности надзирателей и обрядоначальника, которые поручались братьям находчивым и обладавшим хорошей памятью. В 1819 году 30 апреля он был назначен 2-м надзирателем и 14 мая впервые выполнял эту должность. На него возлагались и почетные поручения; так, например, 4 ноября 1820 года, он исполнял должность великого обрядоначальника Великой Провинциальной ложи. Собрание 4 ноября было особенно многочисленно, так как праздновалось четырехлетнее установление ложи и читался годовой отчет; кроме того, работы в этот день привлекли много братьев, потому что их вел С.С.Ланской. В 1821 году масонские главари вновь отличают Симанского 24 июня: в чтимый всеми масонами праздник Ордена, в Иоаннов день, Великая Провинциальная ложа возложила на Л.А.Симанского лестное поручение приветствовать Великую ложу Астрею.
Выслушав повеление С.С.Ланского, Симанский обратился к ритору ложи Ф.А.Гунаропуло за советом и, получив от него «краткие наставления, в каком смысле сказать приветствия», поехал на дачу графа Воронцова-Дашкова, на 6-ю версту по петергофскому шоссе, где происходило торжественное заседание ложи Астреи. Дорогой, припоминает Симанский, он сочинял приветствие и «выучивал наизусть, в сие время многое приходило мне на мысль сказать, но я ограничился краткостью». Симанский так рассказывает о своем посещении Великой Управляющей ложи другого союза: «прибыл в оную во время половины работ и дал знать о себе великому обрядоначальнику и по получении позволения говорить, стал между обоими братьями великими надзирателями и начал так: «Высокопросвещеннейший великий мастер, высокопочтенные братья 1 и 2 великие надзиратели, высокопочтенные братья чиновники и официалы и все почтенные и любезные братья! Великая Провинциальная ложа поручила мне приветствовать и поздравить вас с сегодняшним великим днем общего нашего торжества. Она усердно желает, дабы работы ваши процветали ко славе Ордена и взаимной братской любви». На сие мое приветствие великий мастер граф Мусин-Пушкин-Брюс ответствовал мне также кратким приветствием. Чиновники сего союза послали вслед за мной просить меня остаться на их братской трапезе, но я торопился к своим, благодарил их и уехал». Сам Симанский остался доволен выполнением возложенного на него поручения: «Дорогой весьма я был доволен и благодарил Бога, что он помог мне в сем поручении». Свое краткое приветствие он произнес «незастенчиво, голосом твердым и громким».
Посещая масонские ложи с 1817 по 1821 г., Симанский, всего, за все года присутствовал при работах 241 раз, из них 130 в ложах поучения, 73 — посвящений, 28 — торжественных, 8 — траурных, 1 — совета и 1 — братской трапезы, при которой совершался обряд Тайной Вечери. По годам число посещений распределяется так: в 1817 году 41 раз, 1818
[382]—42,1819 — 59, 1820 —83 и 1821 — 16. Резкое понижение числа посещений в 1821 г. объясняется отсутствием Симанского из столицы: 14 марта он отбыл в Радзивилов и возвратился 8 июня, а 18 июля выступил в поход, из которого вернулся уже после запрещения всяких масонских лож в России. Во время летнего пребывания его в Петербурге ложа работ не имела кроме 24 июня, когда, как уже было упомянуто, Симанский присутствовал. Всего более Симанский посетил работ ученической степени — 168 раз, занятий мастерской — 39, товарищеской — 26 и 4 степени — 8 раз. Преобладание работ ученической степени объясняется тем, что большинство обрядово-торжественных лож совершались в ученической степени (т. е. по обряду первой степени, убранству ложи и пр.). Этим давалась возможность всем членам Ордена присутствовать при работах, так как масонский закон запрещал братьям низших степеней доступ в ложи степеней более высших, а братьям высших степеней ложи низших всегда были открыты. Такое постановление имело в виду охранение обрядовых тайн и не преступалось.
