До этого момента корабли держались с застопоренными машинами или, разворачиваясь на месте, удерживали заданный курс NNW. При дальнейшем подходе отряда берега никто не обнаруживал, ввиду чего предыдущие наблюдения могли быть объяснены только миражами.
Такую точку зрения принимает командующий полуфлотилией в своем военном дневнике. С этого момента производилось постоянное измерение глубин. В 4 ч 45 мин эскадренные миноносцы увидели впереди по курсу берег; вода приняла грязно-желтую окраску, и средняя глубина равнялась 9—10 м (около 5 саж.
[47]). В 5 ч 10 мин передняя пара тральщиков застопорила машины, выбрала трал и сообщила, что глубина — 6,5 м (3,5 саж.). Можно было отчетливо видеть берег, который тянулся влево, а справа были видны низкие острова. Вскоре выяснилось, что отряд находится у Одесской банки, а справа — входной створ на фарватер к Николаеву. Это значило, что отряд снесло по крайней мере на 15 миль к Ost. Бюксель приказал изменить курс на W, т. е. прямо на Одессу. Он предполагал начать обстрел с N, а затем перейти на S и SO. Отряд шел в следующем ордере: головными — оба эскадренные миноносца типа «Канэ» — «Гягмос» и «Самсун» (только с тралящей частью трала, ввиду того что на одном из них щит поломался), далее в расстоянии около 500–600 м (3 каб.) оба эскадренные миноносца типа «Шихау» — «Муавенет» и «Ядигар» с исправным тралом; за ними в расстоянии 400–500 м (2½—3½ каб.) — «Меджидие» и, наконец, в расстоянии 700–800 м (4–4½ каб.) от последнего «Гамидие». Около 6 ч открылась Одесса, ярко освещенная утренним солнцем. Неприятельского дозора не было видно. Из-за небольшой глубины возникло опасение, что тралы будут задевать за грунт, ввиду чего начальник полуфлотилии счел необходимым изменить курс. Но именно W-й курс благоприятствовал намеченному обстрелу, а то обстоятельство, что отряд был снесен течением, создавало большую потерю во времени; поэтому предположение это не было осуществлено. Крейсеры находились точно за тральщиками, как вдруг в 6 ч 40 мин «Меджидие» подорвался на мине (в 15 милях на W¾N от Одесского маяка). Взрыв произошел с левого борта в районе носовой кочегарки. Глубина равнялась 12,8 м (7 саж.). На крейсере застопорили машины, и для спасения личного состава крейсер, имея некоторую инерцию, выбросился на мелководье, имея руль право на борту. Корабль стал быстро погружаться носом, имея сильнейший крен на левый борт, но вскоре стал на мель и некоторое время сохранял крен в 10°. Опыт, приобретенный в германском флоте по обеспечению живучести корабля, был здесь полностью использован. Все люки нижней палубы и двери водонепроницаемых переборок удалось задраить и укрепить подпорками; шпигаты были забиты, точно так же, как и переговорные трубы, забитые деревянными пробками (забитые переговорные трубы не пропускали воду, тогда как из незабитых вода била фонтаном). Все водоотливные средства были пущены в ход, но ввиду значительных разрушений справиться с течью они не могли, тем более что кочегарки наполнились водой. Передняя часть корабля опускалась постепенно все глубже, и крен увеличивался. В конце концов весь бак оказался под водой, точно так же как фальшборт и орудия левого борта; перебираться на правый борт становилось невозможным.
Ввиду того, что из-за небольшой глубины корабль не мог окончательно затонуть, были приняты меры к уменьшению его боеспособности, затворы орудий были выброшены за борт, а радиостанция уничтожена. Эскадренные миноносцы сняли команду крейсера, и в 7 ч 20 мин «Ядигар», по приказанию командующего отрядом, выпустил торпеду для окончательного уничтожения крейсера. Торпеда попала в кормовой погреб: корабль выпрямился, а затем погрузился так, что остались торчать только трубы, мачты и верхние мостики
[48]. Поведение личного состава, немцев и турок, было безукоризненным. После взрыва «Гамидие» тотчас же повернул и отошел прежним курсом назад, пока не счел себя вне минного поля.
По получении сведений по радио, «Гебен», державшийся перед Севастополем, отдал приказание прервать операцию и возвращаться в Босфор. Приняв на борт большую часть спасенной команды, «Гамидие» направился в сопровождении эскадренных миноносцев 17-узловым ходом к Змеиному острову. В 0 ч 10 мин от морского командования была получена радиограмма, гласившая, что в 11 ч 15 мин замечены русские главные силы — 2 крейсера и 3 эскадренных миноносца в квадрате 847 и что «Гебен» и «Бреслау» находятся в квадрате 764. «Гебен» и «Бреслау» шли истинным курсом 215° со скоростью 16 узлов. Командир «Гамидие» и командующий полуфлотилией на основании этой радиограммы решили, что, вероятно, русский флот попытается отрезать легкие силы, присутствие которых ему, конечно, было известно. Эскадренные миноносцы ввиду тихоходности 2 из них (типа «Канэ») имели среднюю скорость в 17 узлов, поэтому они отделились от «Гамидие» и пошли к Босфору под берегом, а «Гамидие» направился туда же прямым курсом 20-узловым ходом. В 14 ч «Гебен» сообщил по радио, что неприятель находится в квадрате 844, направляясь на SSW, в то время как «Гебен» и «Бреслау» — в квадрате 671.
Ввиду того, что неприятель следовал за «Гебеном» на S, командующему полуфлотилией приходилось считаться с опасностью быть отрезанным с его эскадренными миноносцами от Босфора. Тем болезненнее воспринималось уменьшение их хода до 10 узлов ввиду необходимости чистки топок и отдыха для команды. Турецкая часть машинной команды уже раньше дошла до предела своей работоспособности; теперь же начали сдавать и немцы (находившиеся по 4 человека на эскадренном миноносце). И только с помощью оставшегося в небольшом числе на эскадренных миноносцах личного состава погибшего «Меджидие» удалось позднее развить ход до 15 узлов. Путь под берегом при этих обстоятельствах казался начальнику полуфлотилии слишком длинным, имея в виду желание до рассвета достигнуть Босфора. Поэтому он лег на кратчайший курс, и, таким образом, на заре 4 апреля между 5 ч 30 мин 6 ч и «Гебен» и «Бреслау», «Гамидие» и эскадренные миноносцы встретились при входе в Босфор, в который и вошли беспрепятственно.
Во время похода «Бреслау» и «Гебен» в ночь с 1 на 2 апреля были слышны оживленные неприятельские радиопереговоры, причем по тону можно было узнать радиостанцию крейсера «Кагул».
«Бреслау», предварительно выгрузивший в Синопе материалы для радиостанции, 2 апреля в 18 ч соединился с «Гебеном». Сушон намеревался 3 апреля с первыми лучами рассвета, в момент производства крейсерами операции против Одессы, показаться южнее Севастополя у мыса Херсонес. В течение ночи русские радиопереговоры вовсе прекратились, и только в 5 ч 30 мин «Гебен» уловил передачу рейдовой радиостанции крейсера «Кагул».
В 7 ч под берегом показались пять дымов. По-видимому, неприятель находился перед Севастополем. Чтобы дать знать неприятелю о присутствии «Гебена», последний большою мощностью сообщил свое место по радио крейсерам, находившимся у Одессы. В 7 ч 17 мин пришло донесение «Гамидие» о гибели «Меджидие». Сушон тотчас же дал приказ о возвращении «Гамидие» и эскадренных миноносцев. Сушон считал операцию при данной обстановке, при полном дневном свете и при условии обнаружения отряда, совершенно безнадежной, тем более что отряд оказался в восточной части Одесской бухты, а не в западной; поэтому «Гебен» и «Бреслау» легли на курс 250°.
