Когда отряд Длинной Тени направился в сторону леса, Гром неожиданно растерялся.
«Почему они уходят все сразу? Что мне делать дальше?»
Запаниковав, он бросился вдогонку.
– Серое Крыло, постой, мне нужно знать… – сбивчиво залепетал он.
Серое Крыло остановился и с грустной улыбкой посмотрел на выросшего воспитанника.
– Поступай так, как велит тебе сердце, Гром, – спокойно ответил он и, вытянув шею, дотронулся носом до носа Грома. Глаза Серого Крыла лучились доброй улыбкой. – Я полностью тебе доверяю! – добавил он и, отвернувшись, поспешил вдогонку за Длинной Тенью.
Гром долго смотрел вслед коту, который вырастил его, заменив родного отца. Ему было немного грустно от того, что Серое Крыло не дал ему никакого совета, и в то же время Гром испытывал небывалый прилив уверенности в своих силах.
«Я справлюсь! Серое Крыло в меня верит!»
Гром посмотрел на Чистое Небо, к которому снова подбежали Совиный Глаз и Воробьиная Песенка со свежими охапками паутины в зубах. Убедившись, что его отец в надёжных лапах, Гром повернулся к телу Одноглаза, возле которого в безутешной печали лежала Звёздный Цветок. Она плакала, и её рыдания разрывали Грому сердце.
«Как такое чудовище могло породить на свет такую красоту? – невольно подумал Гром, не в силах отвести глаз от горюющей кошки. – Одноглаз был безобразен и внутри, и снаружи, но Звёздный Цветок…»
Гром негромко зарычал, отгоняя эти мысли. Встряхнувшись, он приблизился к золотистой красавице и остановился рядом.
– Всё, тебе пора уходить! – негромко бросил он. – Не смей больше показываться нам на глаза. Тебе здесь не рады. Уходи сама, если не хочешь, чтобы мы тебя прогнали.
Звёздный Цветок вскинула голову и посмотрела на него своими огромными прекрасными глазами. Сейчас эти глаза были полны такой боли, что Гром весь сжался.
– Прошу тебя, – прошептала Звёздный Цветок, – позволь мне похоронить его! Клянусь, после этого я навсегда исчезну из твоей жизни!
Гром ненадолго задумался, потом кивнул. Вскочив на ближайший камень, он громко мяукнул, созывая котов.
– Мы должны похоронить убитого! – громко объявил Гром, когда все собрались.
Воробьиная Песенка изумлённо вытаращила глаза.
– С какой стати? Почему мы должны отдавать последние почести мёртвому негодяю, который даже не знал, что такое достоинство и благородство?
Гром посмотрел на Зыбкую Реку, Обгоняющую Ветер и Чистое Небо, который с трудом сел, привалившись к камню.
– Мы сделаем это потому, что мы не такие, как Одноглаз, – просто ответил он.
Три других вожака сдержанно кивнули в знак согласия.
– Одноглаз верил, что в этом мире каждый сам за себя, – произнёс Чистое Небо. – Мы – другие. Мы верим, что каждому будет лучше, если мы все станем помогать друг другу.
Собравшиеся коты одобрительно зашумели. Гром осмотрел толпу, выбирая котов, меньше других пострадавших в битве.
– Треснувший Лёд, Молнехвостый и Ночь! Пожалуйста, помогите мне выкопать могилу.
Он соскочил с камня и побрёл через поляну к телу Одноглаза.
– Я тоже хочу помочь! – робко попросила Звёздный Цветок, когда Гром проходил мимо.
Он не ответил, только кивнул.
Коты дружно взялись за работу и очень скоро вырыли достаточно глубокую яму, в которую можно было опустить Одноглаза. Звёздный Цветок бережно положила тело отца в могилу и отошла, глядя, как коты засыпают его землёй и листьями.
Когда всё было кончено, все смущённо переглянулись, не зная, что делать дальше.
«Наверное, нужно что-то сказать?» – неуверенно подумал Гром. Пока он колебался, Звёздный Цветок подошла к краю могилы и подняла голову к солнцу.
– Прощай, мой отец – истинный луч света во тьме! – громко сказала она.
Гром так и застыл с разинутой пастью, остальные коты язвительно зашептались, послышалось фырканье, однако никто не произнёс ни слова.
Зыбкая Река бесшумно подошёл к Звёздному Цветку и встал рядом.
– Одноглазу не было равных в искусстве выживания, – сказал он. – Его будет не хватать тем, кто его любил.
«Вот это верно, – согласился Гром, восхищаясь мудростью речного кота. – Зыбкая Река сумел сказать чистую правду, умолчав обо всех других качествах этого ужасного кота!»
Звёздный Цветок вытянула изящную золотистую лапу, осторожно поставила её на могильный холмик. Несколько мгновений она неподвижно стояла, крепко зажмурившись. Потом встряхнулась, открыла глаза и подошла к Грому.
– Спасибо, – еле слышно мяукнула она. – Прощай, Гром. Больше я тебя не потревожу.
Она развернулась и побрела в сторону леса. Гром не смотрел ей вслед. Он глубоко вонзил в землю когти, сдерживая желание обернуться, окликнуть и остановить её. Он боролся что было сил – и проиграл. Не выдержав, Гром повернулся и открыл пасть, приготовившись позвать Звёздного Цветка, но золотистая кошка уже исчезла.
Зыбкая Река собрал вокруг себя своих котов, Обгоняющая Ветер и Колючий Утёсник повернулись к склону, Облачник помог подняться Чистому Небу.
– Я провожу тебя до лагеря, – строго сказал Облачник, подставляя Чистому Небу плечо. – Нет-нет, даже не думай спорить! Не хватало только, чтобы ты упал на полпути!
– Я тоже пойду с вами, – решил Треснувший Лёд. – Так, на всякий случай. Мало ли, что…
– И я! – радостно мяукнула Воробьиная Песенка.
Чистое Небо с трудом выпрямился и обвёл глазами котов, которые только что сражались за него не на жизнь, а на смерть.
– Спасибо! – прочувствованно произнёс он. – Спасибо вам всем! Клянусь, я никогда этого не забуду!
Гром долго смотрел вслед уходившим и даже не заметил, когда к нему присоединился Зыбкая Река. Серебристый кот взглянул в сторону, где скрылась Звёздный Цветок и распушил усы. В его глазах Гром увидел сочувствие и лукавую улыбку.
– Выше нос, Гром! – промурлыкал мудрый речной кот. – Она не последняя кошка в твоей жизни! Будут и другие!
Грома бросило в жар, сердце тяжело забилось в груди.
– Ещё бы! – с напускной беспечностью ответил он, взмахивая хвостом.
Но когда Зыбкая Река отошёл, Гром снова повернулся туда, где в последний раз видел Звёздного Цветка. Он долго стоял так, не в силах отвести взгляда.
«Не будет у меня никаких других… Такую мне больше никогда не встретить».
Глава XXVII
Чистое Небо невольно ускорял шаг, не обращая внимания на рвущую боль от кровоточащих ран и теснение в груди. Он хотел как можно скорее вернуться в лес, остальное было неважно.
«Подумать только, я пробыл изгнанником всего несколько дней, а кажется – будто всю жизнь».
