И, наконец, европейский путь — надо кого-нибудь ограбить, это даст средства для развития промышленности. Южную Америку там, Индию, Африку, Индонезию, Китай — у кого до чего руки дотянулись, тот то и хапнул.
Так вот, России в данный момент грабить было некого, а лично мне, кроме того, еще и не хотелось, то есть европейский путь развития можно было отмести сразу. Первый из универсальных — тоже, в силу его совершенной фантастичности. Значит, остается второй, на который, кроме Советского Союза, в конце двадцатого века свернул Китай. И, кстати, добился на нем впечатляющих успехов. К концу моей первой жизни никто уже не говорил, что все сделанное в Китае есть дерьмо. Просто потому, что товаров, произведенных где-то еще, для широких кругов населения практически не осталось.
И тут уже начала просматриваться еще одна проблема, которую я подметил довольно давно и сразу после карточки с буквами «ПП» нарисовал еще одну. На ней красовалась перечеркнутая красной чертой надпись «ЭМ» а под ней зеленые буквы «ГУ», и недавно мне ее в очередной раз показали.
Карточка напоминала, что мне не нужны эффективные менеджеры. У меня пока просто нет авиационной промышленности, чтобы они ее с блеском развалили. И тем более космической. Из полимеров одна резина, и больше ничего, да и той мало! Так что даже прос…ть полимеры — и то не получится. Нет, мне нужны не эффективные менеджеры, а грамотные управленцы. В чем разница? Ну, например, Путилов был выдающимся руководителем, но при этом и блестящим инженером. Форд тоже. И даже Билл Гейтс хоть и с оговорками, но укладывается в этот ряд!
А с другой стороны — Джордж Сорос. Или наш рыжий приватизатор, добившийся выдающихся успехов в деле ограбления народа. Думаю, разница понятна.
Эффективный менеджер в лучшем случае умеет только руководить, да и то, мягко говоря, своеобразно. Ничему другому он никогда не учился и даже не пробовал заняться хотя бы ради интереса. Мол, руководство — это отдельная наука, а уж чем командовать — дело десятое. Можно цирком — шапито, а можно космической промышленностью. Второе предпочтительнее, ибо там ходят куда большие деньги.
Грамотный же руководитель просто обязан иметь немалый опыт работы именно в той отрасли, которой он будет командовать. Причем практический, ибо еще Руссо сказал — час работы научит большему, чем день объяснений. И вот с такими людьми сейчас в России было совсем плохо. Существенно хуже, чем с просто грамотными инженерами, хотя и тех не хватало. Причем, главное, из опыта прошлой жизни я не мог припомнить почти никого подходящего. Два — три имени, да и то не бесспорных — и все.
Одно из таких имен — Владимир Григорьевич Шухов. Причем я вовсе не был уверен в том, что он такой уж замечательный командир производства. Однако помнил, что почти до самой революции он работал именно у такого, будучи главным инженером в его фирме. Или даже, пожалуй, небольшом концерне. Правда, фамилией этого его друга-начальника я в прошлой жизни не интересовался, однако ее удалось без труда выяснить в нынешней. Шухов трудился в инжиниринговой фирме «Строительная контора А. В. Бари».
Александр Вениаминович Бари был гражданином САСШ, но русским, родившимся в Петербурге. В середине века его семья эмигрировала в Америку, где он вырос и получил техническое образование. А в конце семидесятых годов Бари вернулся в Россию, где сразу организовал проектную контору и переманил туда Шухова, с которым за пару лет до того познакомился на выставке в Париже. К началу девяносто второго года Бари, кроме проектной конторы, владел котельным заводом под Москвой. То есть это только сейчас «под» — завод располагался там, где несколько позже в другой истории появится советский гигант «ЗИЛ». Помимо того, у Бари были верфи в Саратове и Царицыне, где строились нефтеналивные баржи.
Я бы, наверное, все-таки вспомнил о нем несколько позже весны девяносто второго года, но Александр Вениаминович сам вышел на связь, прислав письмо в Императорский научно-технический комитет. В коем он интересовался возможностью приобретения лицензии на производство велосипедов моей конструкции, а также двигателей для мопедов на их основе.
Прочитав послание, я немного удивился сразу двум вещам. Первая — надо же, на ловца и зверь бежит! Почаще бы так, а то ведь бывает и наоборот. И вторая — каким боком велосипеды относятся к проектированию цехов, строительству барж и производству котлов конструкции Шухова?
Впрочем, тут как раз все более или менее понятно. Мои велосипеды были, разумеется, совершеннее тех, что уже вовсю производились в Риге на заводе Лейтнера, но и более чем в десять раз дороже. Мастерские в Приорате производили их поштучно и только на заказ, причем по предоплате — и, похоже, Бари почуял, что на этой поляне можно неплохо развернуться.
В тот же день я лично написал ответное письмо, в котором приглашал Бари и Шухова в гости для обсуждения поднятой проблемы. Хотел даже уточнить, что проживание и кормежка в Гатчинском дворце бесплатные, а дорогу по предъявлении билетов я оплачу, но, подумав, решил обойтись без этого. Люди они вроде не бедные, а сейчас такое время, что на подобное могут и обидеться.
Я бы не сказал, что гости торопились — они приехали только через две недели, хотя письмо из Питера в Москву шло дня три. Впрочем, так получилось даже лучше — я успел дополнительно навести справки.
Оказалось, что Александра Бари хорошо знает Менделеев, и вообще Дмитрий Иванович отозвался о нем весьма комплиментарно. Но, как оказалось, это было еще не все. Зубатов в ответ на распоряжение собрать сведения о котельном заводе и его владельце тут же прислал доклад на двух страницах, в коем сообщал — условия труда и взаимоотношения рабочих с администрацией на данном предприятии таковы, что для патронируемых им трудовых союзов там почти нет работы. Однако, несмотря на это, дирекция не чинила никаких препон организации таковых.
Далее шло описание, выражаясь более поздним языком, действующего на заводе социального пакета. А ничего так, прикинул я, не очень плохо даже по меркам двадцать первого века.
И вот как-то раз после обеда, когда я посчитал государственные дела на этот день завершенными и сел играть в шахматы с женой, снизу мне позвонил секретарь — кошатник и сообщил, что пришли два каких-то важных господина. Говорят, что их фамилии Бари и Шухов. И, значит, спрашивают, когда императорское величество изволит их принять.
Да, весь старый секретариат Приоратского замка, все трое, ныне трудились в Большом Гатчинском дворце. Их в свое время подобрал Николай, и, пока он был еще жив, я не раз порывался разогнать этих неумех к чертовой матери, но теперь они в моих глазах стали кем-то вроде живой памяти о брате, и пришлось найти им занятие по силам. Ныне эта троица заведовала приемной на первом этаже. Чтоб, значит, там всегда было чисто, цветы на подоконниках политы, журналы и газеты на столиках были свежими как по дате, так и по состоянию. Кроме того, в обязанности младшего входили присмотр за дворцовыми кошками и приготовление кофе лично мне. Чай я обычно заваривал сам.
— Ну, милая, мне все равно осталось только сдаться, — вздохнул я, кладя трубку и окидывая взглядом шахматную доску.
