— Но почему обязательно Марина?!
— Потому что у любой другой не было бы шансов. Вы же знаете, как Георгий всю сознательную жизнь вам завидовал и мечтал хоть в чем-то превзойти! Сами мне рассказывали, а я потом проверил через прислугу. И против искушения отбить у вас любимую женщину он устоять не смог, а потом против ее обаяния — тоже. Ну а я взял на себя смелость от вашего имени пообещать Марине, что после того, как у вас родится второй наследник, вы признаете этот морганатический брак великокняжеским, восстановите Георгия как члена императорской фамилии и позволите супругам вернуться в Россию. Более того, вы не прекратите выплачивать ему положенное содержание. Второй наследник — это для гарантии, мало ли что с первым случиться может.
Минут пять я молчал, стараясь переварить услышанное. С одной стороны, ребята молодцы — одним геморроем, похоже, станет меньше. С другой же…
— Петр Маркелович, а почему я обо всем этом узнал только теперь?
— Извините, Александр, но вы даже сейчас восприняли мое сообщение весьма эмоционально. Три месяца назад, когда все только начиналось, а ваша боль от недавней утраты была сильнее, от вас могли поступить указания, кои привели бы к неудаче.
— Ага, и вы, значит, на всякий случай решили не ставить в известность столь неуравновешенную личность, как император.
— Не мы, ваше величество, а я. Это была моя инициатива, а Сергей с Михаилом только согласились с ней, да и то их пришлось долго убеждать. Готов понести наказание.
— Зря готовы, его не будет. Это была моя ошибка, что не предвидел подобной ситуации, и сейчас я ее исправлю. Значит, отныне всем вам строжайше воспрещаются любые умолчания! Даже из самых лучших побуждений. Даже если вы будете уверены, что знание меня погубит, а незнание спасет, все равно. Сначала доклад, а после его утверждения — действие. Если ситуация требует немедленного реагирования, то можно сначала действовать, а потом докладывать, но без задержки и с обязательным обоснованием именно такого варианта. Вам все понятно?
— Да, ваше императорское величество.
— Очень хорошо. И доведите мой приказ до Михаила с Сергеем. В письменном виде, под роспись, копий не снимать, единственный экземпляр в особый архив. Но, разумеется, лично с каждым я тоже побеседую. Далее. Все ваши обещания Марине я подтверждаю. Для негласного разрешения на морганатический брак встреча ни с кем из них не нужна, хватит письма, подписанного обоими. И, наконец, ответьте мне еще на один вопрос. Как получилось, что вы, прожженная канцелярская крыса — это тоже комплимент, — оказались столь сведущи в тончайших, так сказать, движениях души? Почему этого не смогли сделать Сергей с Михаилом, они же моложе, и им, наверное, ближе подобные вопросы?
— Да потому, Александр, что они действительно моложе. И не любили, извините за высокий стиль.
— А вы, значит, сподобились…
— Совершенно верно. Но мне в отличие от вас тогда не хватило ума и силы воли сразу согласиться с неизбежностью разрыва. Я трепыхался, делал ошибки и в конце концов и женщину потерял, и карьеру загубил. А иначе почему я, по-вашему, после двадцати лет службы оставался коллежским регистратором?
— Действительно, но я в детстве просто не разбирался в вопросах чинопроизводства, а потом не обращал внимания по привычке. В общем, ваши действия я одобряю. Можете прямо сейчас начинать думать, какой классный чин вам больше нравится и какой орден к нему более всего подойдет. Кроме, разумеется, высших в империи.
Когда канцелярист ушел, я задумался. Да, если кто здесь и виноват, то исключительно бывший цесаревич, а ныне император Алик Романов, он же Александр Четвертый. И дело даже не в том, что я заранее не отдал приказ о недопустимости подобного. На то приказы и существуют, чтобы их нарушать. Но вот сейчас мне, например, захотелось выяснить, что за романтическая история приключилась в молодости с Петром Маркеловичем. Что, все случилось прямо как в песне — «он был титулярный советник, она генеральская дочь»? Не помешало бы узнать. И не от него, так как он беспристрастным тут быть не может. Так к кому обратиться?
Короче говоря, нужно еще одно подразделение, с моей канцелярией никак не связанное. Но способное быстро представить ответы на вопросы, касающиеся персон из той самой канцелярии. Причем желательно, чтобы ответы появлялись еще до того, как я успею задать вопросы.
Глава 2
После сообщения Петра Маркеловича я слегка воспрянул духом и перестал видеть все в черном цвете настолько, что смог внимательно, а не как до этого, выслушать очередной доклад военного министра Ванновского. Тем более что он был посвящен довольно интересной теме — итогам конкурса на магазинную винтовку для русской армии. Ее еще называли малокалиберной, потому как три линии действительно меньше, чем четыре, как у берданки.
Я, честно говоря, в этот вопрос до сих пор почти не вмешивался. Во-первых, потому, что не чувствовал себя таким уж крупным специалистом в оружейном деле. В конце концов, мосинка не так уж плохо служила русской армии более полувека. Во всяком случае, проигрыш Русско-японской войны произошел вовсе не из-за каких-то недостатков этого оружия. Кроме того, конкурс происходил тогда, когда я и без него был сильно занят, так что мне удалось только слегка помочь Мосину в его личных делах, и более ничего.
Рогачев по моему заданию узнал, что муж любимой женщины Сергея Ивановича зовется Николаем Арсеньевым, он потребовал за развод пятьдесят тысяч рублей и в данный момент находится в Санкт-Петербурге. После такой информации вопрос, заслуживает ли он уважения, отпал сам собой. В принципе, конечно, можно было бы ему заплатить, как это сделал сам Мосин в иной истории, но меня одолела жадность. Она прямо-таки вопила, что нельзя поощрять торговлю женами по таким диким ценам и вообще это аморально.
Я выбрал момент, когда начальник отцовской охраны генерал Черевин только-только похмелился и пребывал в полной гармонии с мирозданьем, и рассказал ему эту романтическую историю, совсем чуть-чуть ее приукрасив.
— Не могли бы вы помочь мне как-то уговорить этого мерзавца согласиться хотя бы на десять тысяч? — с невинным видом вопросил я. — У меня просто больше нет денег (я, разумеется, врал), а Мосин — талантливейший оружейник, и он мне нужен в наилучшем душевном состоянии.
— Что? — возмутился бравый генерал, известный, кроме каждодневного пьянства, своим рыцарственным отношением к женскому полу. — Деньги этому негодяю, позорящему высокое звание русского дворянина?! Ну надо же, собственной женой торгует, скотина. Ничего, ваше высочество, я сегодня же с ним побеседую. Все равно его величество никуда не собирается, срочных дел быть не может, поэтому прямо сейчас выезжаю.
Ну, предположим, отъехал он не прямо сейчас, а часа через два, успев за это время собрать себе в компанию четырех казаков из отдыхающей смены лейб-конвоя и принять не то сто пятьдесят, не то двести грамм для дальнейшего поднятия жизненного тонуса. Но на результате его визита задержка никак не сказалась. Не знаю уж, какими именно словами или жестами Петр Александрович убеждал скотину Арсеньева, но пассия Сергея Ивановича уже через неделю совершенно бесплатно получила согласие мужа на развод.
