— Сейчас принесет, — объяснил он. — Перекусим, чем бог
послал... черт, эти монеты я сам взял, бог хлебалом щелкал да дуду свою
слюнявил!.. Олег, вон ведро, принеси воды. Из колодца, не перепутай со свиным
корытом.
Олег ухватил ведро, он чувствовал себя виноватым, все-таки
обе женщины таскаются за ним, выскочил опрометью. Мрак посмотрел в окно, мимо
колодца как раз прошел Таргитай, всматривался в землю, будто разбирался в
следах.
Женщины на крыльце вытряхнули пыль, хотя какая пыль на
небесах, зато можно раздеться да грациозно повыгибаться, вроде что-то
выколачивая. Мрак тяжело опустился за стол. Не хотел признаваться, но раны
изнуряли, в глазах иной раз темнеет так, что видит только блуждающие огоньки.
Яд затих, но тело терзает слабость, будто три дня не ел, а перетаскивал горы.
Через крохотное оконце видел как во дворе мелькнула тень
дударя, потом появился он сам, облепленный сеном. Снова заглянул в курятник,
исчез, словно щупал кур, вылез, пятясь задом, перья уже не только в волосах, но
и на ушах, осмотрелся и, как Мрак и подумал почему-то, поперся вдоль забора в
дальний конец огорода.
Заскрипела калитка, Сидор едва протиснулся с огромным мешком
на спине, его раскачивало, Мрак с тревогой подумал, что дурень мог нагрузиться
вовнутрь раньше, чем загрузил мешок, теперь там может быть всякая гадость, но
должно быть тому помогали: в мешке кроме печеного кабана, еще горячего,
исходящего вкусным ароматом, оказались три каравая хлеба, тоже горячие, только
из печи, а еще сыр, тяжелый бурдюк, в котором булькало и переливалось, две
жареные утки...
— Ну ты и лодырь, — возмутился Мрак одобрительно, — готового
набрал! Уток мы могли бы и здесь... Или у тебя и дров нету?
Сидор помотал головой:
— Все будет! У меня еще три твоих монеты. Дров возьмем у
соседа справа, я у него всегда таскаю, уток и кур — у соседа слева, а годовалый
кабанчик есть через два двора...
— Добро, сказал Мрак. — Олег, зови Тарха! Что он там, песни
так складывает?.. Женщины наши кончили воду переводить?
Кора и Лиска, стараясь показать себя друг перед другом,
мигом накрыли стол, расставили все красиво и умело, Кора явно опережала Лиску,
у той глаза от злости и ревности из желтых стали зелеными.
Таргитай вдвинулся в комнату, нагнулся, стараясь не задеть
лбом низкую притолоку. Вид у певца был измученный. Не успел Мрак ядовито
поинтересоваться, что именно искал по сараям, Таргитай обратился к Сидору:
— Послушай, хозяин... а где твоя коза?
Тот опешил:
— Коза?
— Ну да, коза.
Сидор наморщил лоб, звучно поскреб в затылке, наконец
просиял лицом:
— А, коза!
— Коза, — подтвердил Таргитай.
— Коза, значит... А зачем? Для каких, извиняюсь, нужд?..
Все-таки, с вами две девки...
Таргитай объяснил терпеливо:
— Я певец, слагатель песен, понимаешь?.. О твоей козе весь
мир в лапти звонит, я просто обязан увидеть такое чудо. Может быть, даже спою
про нее.
Сидор сокрушенно развел руками:
— Нет у меня моей козы. Как ни порол, а все равно такая
подлая тварь уродилась, что никаким битьем не исправишь. Хуже бабы, правда!..
Ну, почти хуже. Продал. Пусть теперь другие мучаются.
Мрак посочувствовал:
— Правильно. Из плохой козы не сделаешь хорошую девку. Да и
зачем козу портить?..
Его руки между тем умело разделывали кабана, нож у Сидора
всего один, а с топора есть как-то неловко при женщинах. Последние две недели
не помнили, ели ли вообще, а сейчас насыщались, как три голодных кабана
желудями, потом ели уже как гуси, неспешно, но все подряд, а когда пришла пора
выклевывать самое лакомое, рассмотрели, что уже едва не погрызли и деревянные
миски, на которых блестят остатки горячего сока.
Женщины ели без торопливости, показывали красивые руки,
вежество, с двух сторон подкладывали Олегу самые лакомые куски. Таргитай уже
начал поглядывать завистливо, в волховстве что-то есть, только Мрак посмеивался
уголком рта: у кого длинные руки, тот сам достанет.
Сидор поинтересовался с набитым ртом:
— Долю пытаете, аль от доли лытаете?
— Беду на свои задницы ищем, — объяснил Мрак любезно.
— Кто ищет, — тот всегда найдет. Особо такое... Как
говорится: смелый сам себе беду найдет, а на тихого бог нанесет.
— Это точно, — согласился Мрак. Он показал Таргитаю кулак. —
Мы такие тихие, такие тихие!..
Сидор поинтересовался:
— В лес, небось, собрались?
— Точно, — удивился Мрак. — А что, может быть, даже знаешь,
куда нам?
— Бог дорогу укажет, — сказал Сидор значительно.
Мрак с сомнением оглянулся на Таргитая:
— Тогда мы пропали!
— Вот-вот, — сказал Сидор. — Сильна рука бога!
Таргитай углядел на печи миску с крупными орехами,
тихохонько взобрался на самый верх. Орехи все как на подбор, скорлупа тонкая, а
ядрышки сочные, блестящие...
— Сильна, — согласился Мрак. Он зевнул, начал вставать из-за
стола. — Это ты в самую точку.
— Все мы под богом ходим, — вздохнул мужик.
Мрак покосился на печь, Сидор прав, Таргитай в самом деле
уже там, на самом верху, чешется, перекосив харю, а пасть работает, как
ветряная мельница, с хрустом перемалывая орехи сразу горстями. — А богу сверху
видно все, ты так и знай!
Мрак проворчал:
— Наш бог хоть и видит, но больше любит авось, небось и как-нибудь.
Мужик распахнул рот:
— Да неужто?.. Такой бог?.. Быть того не может!.. А наш все
чего-то требует! Нет, ваш лучше. Как, говоришь, его кличут?
Олег злорадно улыбался, видя, как Мрак сопит и грозно
сдвигает брови, но богословские диспуты — это не секирой отмахиваться,
оборотень в конце концов кивнул на волхва, вот тебе умелец по богам, да не
только, как оказалось, по богам.
— Нашего бога зовут Сварог, — объяснил он Сидору, пожалев
оборотня. — На нашего бога надейся, но сам к берегу греби. Да и вообще ручками
двигай, мозгами шевели. А то с таким богом... гм... Нашему богу закон не
писан!..
Мрак не дослушал мудрствований, тихонько вышел. Свежий ночной
воздух наполнил грудь с такой поспешностью, что Мрак закашлялся. В боку
кольнуло, он ощутил мокрое, словно приоткрылась ранка.
В темноте со стороны сарая доносилось довольное конское
фырканье. Глаза уже привыкли, он различил стройный силуэт Коры, она расчесывала
коню гриву, гладила, что-то шептала в оттопыренные уши. Мрак подошел, кивнул
одобрительно:
