— Догадываюсь, — вздохнул Олег. Взгляд его стал
отстраненным, словно волхв вспомнил что-то свое, если не стыдное, то достаточно
тягостное. — Может быть, он и не совсем виноват.
— Да, девки пошли ушлые, — согласился Мрак.
Олег не отвечал, его зеленые глаза внимательно озирали небо.
В какой-то момент в зрачках блеснули искры, Мраку даже почудилось, что две
крохотные молнии метнулись вверх, в синее небо. Олег прислушивался, затем
слабая улыбка тронула губы.
Мрак наблюдал заинтересованно, тоже посматривал вверх:
— Ого, какого зацепил... А крылья-то, крылья!.. Спина,
правда, худая.
— Нам там не жить, — огрызнулся Олег. — Зато летает быстро.
Мимо них пронесся взъерошенный Таргитай, волосы трепались на
ветру, он закричал отчаянно:
— Вы еще лягте!.. А за мной такое гонится!
Олег презрительно смолчал, чего с дураком препираться, а
Мрак снисходительно бросил:
— Она от своей могилки далеко не отойдет.
— Не отойдет? — проорал Таргитай уже издали. — А мы сколько
прошли?
Мрак в задумчивости почесал затылок. На самом деле и сам не
знал, на сколько эти привиды могут отлетать от могил, но Таргитай унесся, по
кругу не получалось, слишком много колючих кустов.
Зато, правда, деревьев нет на версту, а что кусты, так Змею
это вместо травы. Видно было, как то в одном месте, то в другом, выныривает
золотая голова, волосы цвета спелой пшеницы красиво развеваются по ветру.
Впрочем, зигзаги Таргитая можно было проследить и по маневрам женской фигуры.
Издали донесся вопль несчастного певца:
— Кого ждешь? Руха или Стратима?
— Перебьешься, — бросил Олег, не отрывая шарящего взгляда от
неба.
— А что?
— Увидишь.
Темная точка в небе вырастала быстро, из темной стала темно-зеленой.
Опять сидеть на летящей ящерице, понял на бегу Таргитай, холодной и скользкой,
как крыша погреба, в то время как на птице все же мягче, хоть перья, конечно,
совсем не те, что на гусе, зато от птицы такое тепло, сразу в сон клонит, да и
ветром не так продувает, а на этом бревне с крыльями в любую жару покрываешься
гусиной кожей, внутри все зябнет, как сирота на морозе...
— Не грусти, Тарх, — крикнул ему вдогонку Мрак. — Если жить
будем, полетаем еще и на Стратимах. Хоть день бы пожить, чтобы время не держало
за горло!.. Они ж, как вон Олег говорит, птицы редкие, вроде черных лебедей, а
Змеи хоть в одиночку, хоть стаями всюду носятся. Всегда под рукой, как воробьи.
Змей прошел над головами, распластав крылья, широкие и с
острыми когтями на концах крыльев. Олег побежал, указывая куда плюхнуться, и
огромное длинное тело угрожающе пошло по дуге к земле. Крылья теперь торчали
ребром, их выгибало, Таргитай слышал треск сухожилий, а страшные толстые лапы с
когтями уже вытянулись вперед, готовясь первыми удариться о землю.
Таргитай до того уже привык к Змеям, и так хотелось поскорее
умчаться от этого призрака, что едва не полез на зеленую спину раньше Олега.
Мрак придержал бесстрашного дурня, а волхв быстро вскарабкался на загривок
крылатому. По его велению тяжелая громада перестала пускать из пасти огонь,
подогнула и без того короткие толстые лапы, белое, как у рыбы, брюхо накрыло
камни.
Таргитай увел женский призрак как можно дальше, а потом
наддал по прямой, с разбега запрыгнул как можно выше, выбрал удобную щель на
хребте между шипами гребня, подвигал задом, устраиваясь.
— А на этом чешуйки удобнее, — сообщил он, глаза его, как у
испуганного оленя, за которым гонятся собаки, все время поворачивались назад, —
прямо чтобы ногу ставить!
— Нарочито для твоих сапог Змеев выводили, — буркнул Мрак.
— Правда? — спросил Таргитай обрадовано. — Только ты давай,
взлетай!..
Мрак посмотрел в чистые доверчивые глаза певца, на душе
шевельнулось слабое ощущение, мол, нехорошо так шутить с еще более простым, чем
он сам, но с другой стороны, почему нет?
— Правда, — ответил он очень серьезно. — Ты ведь бог!
Таргитай однако почему-то съежился, а тут еще женский
призрак, чуя неладное, наддал так, что очутился рядом со Змеем. Таргитай набрал
в грудь воздуха, собираясь дуть во всю мочь, предположил почти заискивающе:
— А может, у них самих кожа такая?
Глава 45
Снизу смачно чавкнуло, Змей оторвал прилипшее пузо от
камней, встал, вытянув шею. Призрак сумел подняться выше, протянул к Таргитаю
прекрасные женские руки, тонкие в запястьях, с длинными бледными пальцами.
Таргитай дунул, пальцы заколебались как волна, их отодвинуло, где они снова
вернули свою прекрасную форму.
Мрак вскрикнул:
— Тарх, бог ты или не бог, но держись крепче!
— А чо...
Спина пошла сперва в одну сторону, потом в другую, и так
несколько раз, все быстрее и быстрее, так что пальцы едва держались за костяные
шипы. Таргитай решил было, что Змей пытается их сбросить, но тогда бы в крике
Мрака была злость, а не досада, наконец сообразил, что Змей просто
отряхивается, как пес после купания...
Когда Змей начал разбегаться, в лицо ударил встречный ветер,
а когда тяжело оторвался от земли и с силой бил крыльями по нетвердому воздуху,
Мрак запоздало подумал, что всякий раз забывает сесть спиной к ветру, а торчит
как дурак, встречные струи выворачивают веки, раздувают рот, даже через ноздри
свищут в горле, а ему теперь уже рискованно оторвать побелевшие пальцы от
надежного шипа, ветром сорвет и унесет... но к тому же что-то в человеке такое,
что он должен видеть куда его несет, а сесть спиной... это уж не человек... или
не совсем человек.
Он пригнул голову, подставляя ветру темя, пусть уж лучше
выдирает волосы, подумал с досадой, что начинает умничать, а с двумя умниками
пропасть куда легче, чем с одним. Хватит им и одного горя с красными волосами.
Таргитай счастливо оглядывался, женский призрак рассеяло
ветром от крыльев Змея, но даже если бы не рассеяло, их уже не догнать, не
догнать!
Лес стремительно скользил внизу, постепенно измельчался,
отдаляясь, пока не превратился в густую траву с редкими проплешинами. Виднокрай
стремительно отдалился, мир стал пугающе велик, даже необъятен. Далеко на
востоке сверкали вершины гор, но основания были чернее угля.
Огромная голова Змея, приплюснутая, как каменная плита,
рассекала воздух, как наконечник исполинской стрелы. Волхва трепало ветром, он
скрючился, на загривке нет могучих игл хребта, держался как-то ногами, защемив
их в щелях между костяными плитами, лицо прикрыл ладонями, лишь между
растопыренными пальцами изредка посматривал как и куда летят.
