Он зябко передернул плечами. Мрак спросил с интересом:
— Такая страшная была клятва?
— Нерушимее не бывает, — подтвердил боярин. — Она заявила,
что не станет ему женой, даже если на всем белом свете он останется
единственным мужчиной! Если она будет тонуть, не ухватится за его руку! Если он
усыплет ее всеми алмазами мира, достанет со дна моря все жемчуга, все равно она
не станет его женой!
— Ого, — сказал Мрак уважительно, — это, понимаю, клятва.
— Да... Конечно, тот наглый Кремнеголовый посмотрел на
заходящее солнце, нагло засмеялся. Мол, девичьи страсти! Эта ночь еще не
закончится, как ты станешь моей женой.
Он умолк, взмахом руки разрешил вести коней к колодцу.
Солнце опускалось нехотя, но его давили тяжелые сизые тучи, похожие на
прокаленное железо.
— Наглый, — согласился Мрак. — В самом деле наглец.
— Прекрасная Брунька Белорукая ответила достойно, — сказал
боярин с удовольствием. — Она сказала: хорошо. Но не раньше, чем лиса выкормит
цыплят, река потечет вспять, эта гора уйдет под землю, наши поляне отступят
перед древлянами, а солнце пойдет с запада на восток!
Олег и Таргитай уже вывели всех трех коней, слушали, раскрыв
рты. Мрак спросил заинтересованно:
— И что же?
Боярин пожал плечами, умному уже давно все понятно, а дураку
хоть кол на голове теши, хоть орехи коли, хоть гвозди ровняй...
Мрак кивнул:
— Мне ясно. А вот этим двум...
Олег ощетинился:
— Говори о Таргитае. Ему больше непонятно. А что понятно
тебе?
Мрак усмехнулся:
— Что солнце встает на востоке и заходит на западе, реки
текут как текли, гора на месте, лисица жрет цыплят вовсю... Словом, девка пошла
за него?
Боярин кивнул:
— Да, ночь еще не закончилась. До сей поры живут в любви и
согласии. Пятеро сынов, три дочери, а внуков уж не сочтут... Наша княгиня из
самых младших внучек.
Мрак хмыкнул, все понятно, так и думал, только Олег остался
с раскрытым ртом и выпученными глазами. Он ощутил на себе сожалеющий взгляд
Таргитая. На этот раз дударю тоже было яснее ясного.
Сумасшедший мир, подумал Олег с отвращением. Дураку ясен,
умный мозги свихнет, а не познает. Найдется человек или бог, который наведет
порядок?
Холодок ужаса пробежал внутри. Похоже, еще не нашелся. Но
почему он все чаще чувствует макушкой, как будто кто-то упорно и требовательно
смотрит сверху?
За распахнутыми воротами открылся необъятный мир, а
постоялый двор остался за спиной и пропал, как будто его никогда и не было.
Олег так задумался, что когда сердитый конь коварно притер его боком, прижал
ногу к столбу, он даже не очнулся. А Мрак развернулся в седле, оглядывался с
тревогой и недоумением. Таргитай уже с рукой на полпути к пазухе, где ерзала родная
дудочка, страдальчески скривился:
— Опасность?
Мрак с затруднении сдвинул плечами, волчьи ноздри мощно
раздувались и опадали, как кузнечьи мехи.
— Да вроде не видать... Но неспокойно.
Посох в руке Олега повернулся как встарь, когда можно было
бить острием как копьем, и тут же пускать молнии.
— А что чуешь?
— Ничего, — ответил Мрак с тревогой. — Но как-то не по себе.
Полдня в корчме, жрали и пили в три горла, а наш бог в четыре, два жбана
медовухи выхлебали, а так и не подрались... А народу было, было... Неспроста
это, неспроста! То ли с корчмой что-то не так, то ли мы
Олег с облегчением вздохнул, а Таргитай сразу же полез за
пазуху, теплая дудочка сама скользнула в ладонь. Ему вырождение, как и
загнивание, явно нравилось.
— Хуже того, — бубнил за их спинами Мрак встревоженно, —
умные речи вели! В кого превращаемся, люди?
— Превращаемся, — согласился Олег загадочно.
— В кого?
— Не знаю. Но превращаемся. А вот боги, упыри, лешие... и
все-все, не превращаются.
Он двинул коня каблуками под бока, чтобы уйти от вопросов,
свежий ветер ударил в лицо, растрепал волосы. Дорога понеслась навстречу, с
каждым конским скоком приближая далекий темный лес.
Он смутно чувствовал, что сам сказал что-то умное, даже
очень важное, но в лицо уже ударил встречный ветер, попытался содрать волчовку,
яростно трепал волосы, и мысль ушла, растворилась, оставив слабое ощущение, что
на миг оказался возле великой разгадки, но так и не сумел ее ухватить.
Глава 7
Ветер освежал разгоряченные лица, свистел в ушах, даже Мрак
не сразу расслышал за спиной жалобные стенания:
— Вам что... Один может обернуться волком, другой... птицей,
а я? Вы ж только ради меня, бедного, терпите людскую личину, только не
признаетесь, чтобы я спасибо не сказал!
Мрак хмыкнул, поморщился, мол, если Таргитай начнет
спасибить, то и лоб побьет, но Олег, всегда доискивающийся что, зачем и почему,
а потом еще и объясняющий это другим, придержал коня, чтобы тот шел рядом с
таргитаевым, сказал обстоятельно:
— Да не ради тебя, не зазнавайся. Просто мы вышли в мир, где
люди не умеют ни в волков, ни в птах. А природа людская такова: чего не умеют
сами, того боятся в других. А когда боятся, то дерутся. Вусмерть! Но не драться
же со всем миром? А если выбирать волчью шкуру, то Мраку пришлось бы жить с
теми, кто примет в волчьей... Да и мне в птичьей стае как-то не совсем. Так что
нам придется быть как все люди...
— Быть?
— Выглядеть, — поправился Олег, его передернуло от
отвращения, едва представил себя просто мужиком, не желающим видеть дальше
своего огорода. — Таиться. А оборачиваться только в лесу или там, где никто не
подсмотрит. Вон ты ж не кричишь, что ты бог?
— Я что, — протянул Таргитай, — я скромный... А вы, значит,
просто хвосты поджали?
Мрак зарычал, а Олег кивнул:
— Да. Боимся. Очень. Драться со всем человечеством? .. Всех
дурней не перебьешь. Но даже если бы перебили, то как жить в пустыне?.. Это
тебе со своими песнями можно, ты и жабам петь можешь, а нам без людей грустно.
Даже без таких, какие они есть.
— Да? А тогда хоть знаем, куда едем? И что делать будем?
На этот раз Олег смолчал, Мрак после паузы буркнул:
— Столько же знаем, сколько и ты.
Таргитай возопил:
— А я не знаю! Когда из Леса вышли — все было ясно, как орех
без скорлупки. Когда каган нас обидел, то мы кагана... к ногтю. Потом
оказалось, что не каган, а маги все портят... Ладно, погоняли магов. А теперь?
