— И что теперь? — спросил Олег.
— Поглядим.
— Но это же дятел...
Снова захлопали крылья, мелькнула красная голова, дятел
улетел, а от костра уже пошел ароматный запах. Таргитай умело обложил мясо
диким луком, капельки жира срывались на угли, шипели, а запах выстреливался
острыми струйками.
Они ели молча, прислушивались. Когда оставалось догрызть
кости, над головами снова захлопали крылья. Красноголовая птица опустилась
прямо перед забитым входом в дупло. Видно было как молча ткнула клювом в
железо. Там звонко звякнуло, железо раскололось, половинки тяжело полетели
вниз, а дятел юркнул в дупло.
Таргитай отпрыгнул, чтобы железяка не лупанула по голове, а
Мрак, напротив, выставил руки. Железки звякнули мимо, но когда он сжал ладонь,
н лице оборотня была довольная улыбка.
— Что там? — просил Таргитай. — Жука пымал?
Мрак молча разжал кулак. На ладони распрямлялся свежий
стебелек темно-зеленой травы, лепесток с четырьмя уголками. Олег изумленно
покрутил головой. Мрак, дитя леса, придумал лучше, чем сто тысяч волхвов.
— Да что непонятного? — поморщился Мрак. — У природы учиться
надо.
А Таргитай вытаращил глаза:
— Вот это да!.. Дятел умнее нашего Олега!.. Нет, надо же...
Олег, ты чего терпишь? Он умнее, наверное, потому, что головой о дерево каждый
день бьется?
Трупы остались зверью на потеху далеко сзади, закапывать
недосуг, да и кто знает похоронные обычаи в этой земле? Только Олег все еще
оглядывался, ломал голову, как поступил бы мудрец, если среди этой пятерки
одного надо закопать, другого сжечь, третьего подвесить к дереву, четвертого
оставить на растерзание зверям, а пятого положено съесть родне, чтобы погибший
покоился не в сырой земле, а в желудках любящей родни... но мудрец не знает,
кто какие ритуалы считает своими!
А Мрак, оторвавшись вперед, мелькал среди деревьев, потом
изгои услышали его удивленный свист. Оборотень подходил к могучему дубу, что
привольно раскинул ветви впереди. Из ствола торчал, погрузившись до половины,
великолепный меч. Рукоять была сделана просто, но чувствовалась рука умелого
оружейника, так и просилась в ладонь, обещая лежать в ней удобно и цепко, не
выскальзывать, даже вспотев или окрасившись кровью.
Лезвие хмуро и грозно поблескивало. Неуловимо быстро
пробегали странные знаки, прятались в толстом наплыве, что окружал лезвие.
Мрак замедлил шаг, смотрел с интересом:
— Это ж сколько лет он торчит?
— Трудно сказать, — ответил Олег настороженно. Пояснил: —
Для этого надо узнать его длину. И насколько глубоко всадили. Но можно сказать
точно, когда скроется полностью. Если каждый год кора нарастает на толщину
волоса...
— Твоего?
— Нет, на конский. А то и кабаний.
Мрак усомнился:
— Это ж дуб, а не какая-нибудь береза или клен! Дуб растет
медленнее. Так что не успеет поглотить весь. Рассыплется, когда кончик рукояти
будет еще на свету.
Они прошли, Таргитай оглядывался на чудесный меч, но желания
взять и выдернуть не возникло. А впереди был широкий ручей, Мрак перебирался на
ту сторону, прыгая по камням. В сторонке, где явно был омут, из воды внезапно
высунулась женская рука, с натугой вздымала длинный меч в роскошных ножнах. Меч
тянул в воду, навстречу поднялась вторая рука, и так держала меч врастопырку
обеими руками.
Сквозь прозрачную воду можно было рассмотреть размытую
фигуру водягини, но не голой, как они все, а в белых одеяниях, которые
водоворот закручивал вокруг ее тела, выгодно и умело показывая все выпуклости,
тонкий стан.
— Чо это она? — спросил Таргитай.
— Предлагает, — объяснил Мрак.
— Задурно?
— Задурно сам знаешь, что бывает. Обет какой-нибудь надо
дать. Помогать сирым и обиженным, бить злых, не сморкаться в скатерть...
Таргитай обиделся:
— Я и так не сморкаюсь!.. Я всегда на пол, как усе люди.
Он миновал руки с мечом, с сожалением оглядывался. Олег
бросил с неудовольствием:
— Но это делаем потому, что сами так хотим, а не потому, что
принуждают делать добро или приняли навеки обет! Не взяв этот меч, сохраняем
свободу выбора. Понял?
Таргитай оглянулся на торчащие женские руки, что уже начали
опускаться с мечом под воду:
— Понял... но есть все равно хочу. Если бы она нам рыбину
поймала такую же длинную!
На том берегу Мрак ускорил шаг, изгои догнали оборотня,
когда проходил мимо огромного валуна со стесанной вершинкой, прямо из которого
торчал крупный меч с крестообразной рукоятью.
Таргитай крикнул Мраку в спину удивленно:
— Опять меч! Уже в камне.
— Да черт с ними, — огрызнулся Мрак, не оборачиваясь. — Этих
мечей как листьев в лесу. Все их тебе наперебой тычут! А вот хлеба всегда не
вдосталь...
Он умолк, впереди на полянке среди травы лежало крупное
яйцо. День был не особо солнечный, но яйцо словно бы светилось изнутри. Мрак
хмыкнул, оглядел критически. Все яйца можно есть, но это больно красивое. Как
будто снесла не простая лебедиха, а красивая...
Олег опустился на колени, потрогал кончиками пальцев,
прислушался к ощущениям. Рыжие брови поползли верх, а рот слегка приоткрылся:
— Сколько же оно здесь лежит?.. Или она снова сюда
прилетала?
Таргитай, пользуясь остановкой, достал дудочку, а Мрак
спросил нетерпеливо:
— Что-то волховье?
— Да, — ответил Олег с таким почтением, что Мрак
заколебался, разбивать или не разбивать, вон Таргитай уже облизывается. — Яйцо,
которое не топчут звери, не бьет град... Наша богиня Лада часто летает по свету
в личине белого лебедя. Это ее яйца. Когда улетала на юг, там снесла яйцо, из
которого появилась девочка необычайной красоты... из-за нее, волхвы говорят,
будет величайшая из войн, погибнет великий город, а с ним погибнут и все до
единого герои в тех странах, что воевали, после чего их уже там никогда не
будет... А еще раньше она снесла там же два яйца, из которых народились двое
мальчиков-близнецов, равных которым нет в той стране... Ну, а здесь она яйца
роняет чаще, чаще...
Мрак хмыкнул, хотел что-то спросить еще, но шорох в кустах
отвлек, он ухватился за нож, исчез, далеко за кустами раздался жалобный заячий
крик. Мрак вскоре вернулся, торжествующе держа за уши толстого молодого зайца:
— Смотри, какой толстый!.. Как Таргитай!.. Даже убежать не
смог, зад тяжеловат...
Таргитай обиженно посопел, буркнул:
