Жалобная мелодия перешла в задумчивую, Таргитай старательно
дудел, направив конец дудочки в небо. Мрак смерил его долгим задумчивым
взглядом:
— Иногда мне кажется, что это не он дурак, а мы.
— Почему? — спросил Олег.
Мрак скривился:
— Потому, что у тебя всегда это «почему», а ответы не всегда
те, какие хочется. А наш Тарх еще ни разу не спросил «почему». Ему всегда все
просто и ясно. Может быть, и Род не самый последний дурак на свете, когда
сотворил мир. Может быть, в этом какая-то высшая мудрость...
Олег поморщился:
— Мы знаем, что сила — уму могила, что сила и ум в одном
теле не уживаются... Чем человек сильнее, тем обделеннее умом. А ум лучше всего
развивается в теле немощном, а еще лучше в искалеченном. Так что, выходит, боги
еще глупее людей, раз они сильнее! А самый большой дурак — Род, так как самый
сильный из богов.
Мрак слушал-слушал занудные рассуждения Олега, которому
обязательно надо докапываться до сути, неожиданно согласился:
— Судя по тому, что сотворил, похоже.
Олег оглянулся на Таргитая. Тот лежал на спине, синие глаза
бездумно уставились в такое же синее небо, пальцы перебирали дырочки на
чертовой дуде, оттуда вырывались сиплые звуки вперемешку с отвратительным
визгом, но Таргитай дудел старательно, даже покраснел от натуги, а щеки
раздувал, как ребятишки раздувают лягух, воткнув им в задницу соломинку.
— А вот не...
Он умолк на полуслове, только Таргитай дудел все так же
старательно, а вдали ясно слышался треск, легкий, но частый топот множества
копыт. На дальний конец поляны высыпало множество свиней. Огромные, сытые,
наглые, с кучей вертлявых поросят с полосатыми, как у бурундуков, спинками, они
сразу бросились к мудрым дубам.
Мрак тихонько свистнул, двое из старых могучих кабанов
повернули в его сторону головы, маленькие налитые кровью глазки злобно и
недоверчиво смерили взглядом чужаков, потом равнодушно отвернулись. Молодые
кабаны уже чесались о стволы, стукали массивными головами. Сверху сыпались
янтарные яблоки желудей. Поросята затеяли игру, носились с визгом, а толстые
свиньи неодобрительно похрюкивали, их пасти не отрывались от земли, подхватывая
желуди, стоял жуткий хруст, что все усиливался.
Мрак подошел ближе, рассматривал наглое стадо. Кабаны уже не
обращали на него внимания, человека в этих лесах не зрели, один начал копать
рылом землю, выбрасывая наверх целые пласты. Хрустнуло, затрещало, Мрак видел,
как страшная кабанья пасть ухватила белый корень, не знавший дневного света, из
корня брызнуло соком, кабан довольно заурчал и стал выдирать корень из земли
весь, мотая головой и упираясь передними копытами.
Еще двум осточертели желуди, что усеяли все так, что травы
не видно, все блещет янтарем, начали копать быстро и мощно, земля взлетала и
падала им на головы, трещали корни, нежные, пугливые.
Таргитай сказал жалостливо:
— Бедные дубы...
— Зато мудрые, — сказал Мрак угрюмо.
— Может быть, — предложил Таргитай робко, — отгоним этих
свиней?.. Они такие невкусные... Правда, если сырые.
Мрак проворчал:
— Наш волхв говорит, что нельзя вмешиваться в природу. Тебе
мало, спасатель?..
Таргитай вздрогнул и так быстро опустил голову, что лязгнули
зубы. Со стороны дубов несся треск, могучие звери быстро выкапывали такие ямы,
что наверху торчали только круглые задницы с хвастливо закрученными хвостиками.
Иногда какой-нибудь кабан пятился, с треском выдирая за собой корень, тот
лопался, из надрывов бежал прозрачный сок, но свиньи с удовольствием сгрызали
мелкие корешки, а сам корень оставляли под жарким солнцем.
Поросята, мелькая полосатыми спинками, суетливо носились
между деревьями, выбирали самые спелые и сочные желуди. Пинались, пихались,
затевали игры.
Олег потрясенно смотрел на этот разор, губы начали
шевелиться, а пальцы сплели сложную фигуру для заклятия. Мрак толкнул, а когда
Олег все еще не замечал, сильно ударил по спине. Волхв оглянулся, глаза
непонимающие. Мрак укоризненно качал головой.
Медленно, очень медленно глаза волхва погасли. Он сгорбился,
вид виноватый, ибо полез со своими лесными понятиями в мир Высшего Понимания,
Высоких Знаний, а со своими знаниями он не отличается от Таргитая, который
может броситься сгонять злого петуха с бедной курочки, мол, здоровенный
мерзавец вскочил и нагло топчется!
Глава 15
Мрак предполагал, что стадо, нажравшись, заночует под этими
дубами, но кабаны все же неспешно и уверенно, по-хозяйски, побрели дальше. На
опушке остались зловещие темные ямы. В холмах ноздреватой земли торчали куски
корней, везде блестели янтарные скорлупки, изломанные и изжеванные,
Даже Таргитай уловил, как изменился воздух, наполненный
неслышным стоном, запахами боли, страдания, болезни.
Олег робко приблизился к дубам, сказал робко:
— Прости, это выше нашего понимания...
Сильный могучий голос, в котором не было и следа от
перенесенных ран, не было страдания, раздался с высоты, словно говорил не дуб,
состоящий из множества дубов, а с ними общалось само небо:
— Мы знаем... мир. Мы понимаем все. Мы помним, что
происходило на Земле. Мы помним тех богов, чьи имена забыли даже нынешние
боги... А то и не знали вовсе. Мы помним, как мир был молод и свеж...
Олег ощутил, что душу снова обуял неземной восторг, а
заготовленные слова о свиньях и подрытых корнях улетели, улетучились, ибо
достойны разве что Мрака или Таргитая, простых земных людей, не знающих о
высоком, он просто пал бы лицом в грязь, спроси о таком, а это Сверхсущество
просто не обращает на это внимания, как и достойно мудреца...
Мрак угрюмо осматривался. Волхв стоит перед деревьями как
редкостный дурак, даже Таргитай так не разевает пасть, а похожий огонь восторга
в глазах Тарха вспыхивает только при виде жареного гуся, а волхв вообще
сдвинулся, даже волосы встали дыбом, зеленые глаза совсем раззеленелись, уже
светятся.
Свиньи подрыли корни у всех дубов, что стоят первыми. Наружу
торчат жалкие белые пальцы, стекают капельки сока. Насытились, рыли уже просто
так, из свинства. Если эти дубы не засохнут, то просто чудо... Правда, Олег
говорит, что другие передают по корням добытый ими сок, но уцелели корни только
с той стороны, а если кабаны пороются и там?
Он прервал Олега на полуслове:
— Ты скажи мне, мудрый... а цель ваша какая?
Олег поморщился, а дуб после долгой паузы переспросил:
— Цель? Что есть цель?
— Ну, зачем живете?
