— Вам лучше уйти с нами.
— Почему? — спросил Мрак.
— А что вы скажете урюпинцам?
Таргитай еще не понимал, Олег поморщился, как от боли в
груди. Те, которые освобождают свой полон, видят их троих беседующими с этими
воеводами, и тоже бросятся на них со всей справедливой яростью, как на
напавших.
— Черт бы вас побрал, — сказал Мрак с досадой. — Нам что вы,
что они с вашей муравьиной возней... Ладно, нам что-то надоели эти драки.
Воевода кивнул понимающе:
— Да, героям пристало драться только с себе подобными.
Без охоты поехали за ним следом, а сзади был грохот
сражения, лязг железа, крики, дикое конское ржание, тяжелые удары, будто на
землю рушились целые скалы.
На дороге лежали в лужах крови женщины и молодые парни.
Стариков не было, тех порубили еще в селении, теперь кони боязливо фыркали и
осторожно переступали через теплые еще тела, которые в спешке не успели
сбросить на обочину.
Передний отряд преследовали до реки, там был яростный бой,
половина напавших погибла, когда отступала через узкий брод, река вздулась и
покраснела от потоков крови, вниз понесло трупы, но еще больше убитых сразу
уходили на дно, скованные тяжелыми доспехами, запруживали узкое русло, и
тяжелые красные волны начали накатывать на берег все дальше и дальше, и люди
дрались по колено в крови, падали изрубленные в эту кровь, и сами истекали ею,
смешивая свою кровь с кровью друзей и врагов.
Мрак поворачивался в седле, оглядывался с одобрением:
— Люто бьются!.. Как есть люто. Кто эти урюпинцы?
Воевода бросил люто:
— Неужто не знаешь?
— Не довелось, — скромно признался Мрак.
— Черт, откуда же вы такие? Все знают... или должны знать...
урюпинцы — это самый подлый и негодный народ. Их земли начинаются прямо за
рекой, и мы иногда пускаем им кровь, да они слишком укрепились... Правда, наших
гибнет немало, но пока там отстроятся, снова засеют, посадят, у нас будет время
укрепиться малость.
По обе стороны дороги торчали обгоревшие пни, кое-где из
обгорелых груд камней выглядывали трубы, что означало боярские хоромы, все таки
простой люд, даже богатый, топит по-черному. Далеко виднелась группа мужиков,
что на пепелище возводили венец новой хаты.
Олег догнал, поинтересовался:
— Они тоже совершают набеги?
Воевода поморщился:
— Река мелкая, за всеми бродами уследить не удается. Неделю
назад урюпинцы перешли ночью, смяли наш дозор, всех в побережных деревнях
вырезали, а народ порубили. Может быть, кого-то успели увести. Хотя вряд ли,
наши собрались с силами быстро.
— Лютая война, — согласился Мрак. — За что?
Воевода поморщился:
— Я человек военный, мое дело готовить войско и водить в
бой. Но, видать, повод был немалый, раз столько крови льется.
— А кто знает?
Воевода чуть привстал в стременах:
— Вон впереди человек в белом, зришь?.. Это походный волхв и
колдун. Говорят, мудрее его нет на свете. Он знает все, и даже то, чего не
свете нет. Спроси, он сам не лечит, его лекари поврачуют раненых, а он будет
рад поговорить с героями.
Мрак повернулся к Олегу:
— Видишь, какой у них волхв?
— Какой? — буркнул Олег.
— Рад поговорить с героями!
— Это волхв? — усомнился Олег. — Да еще мудрый?
Волхв был очень стар, но даже в этом дряхлом с виду пне
чувствовался в далеком прошлом бывалый боец. Даже сейчас плечи остались широки,
хотя теперь кости торчали так, что едва не протыкали кожу вместе с белым
полотном. Седые волосы падали красивыми серебряными волнами на плечи, а длинную
бороду заправил за пояс, тоже не простой, а украшенный железными бляшками. Мрак
даже заметил дырочки от колец для швыряльных ножей.
Олег чувствовал, как острый взгляд пронзил его, как яркий
солнечный луч пронзает лист, когда становятся видны все жилки и даже движение
сока.
— Вы не совсем люди, — проговорил старик скрипучим голосом,
в котором Мрак все же уловил далекие отзвуки воинских призывов, что перекрывали
шум битвы, рев разъяренного тура, даже слышал лязг железа о железо. — Как давно
я не зрел таких странных людей из Леса...
Мрак сказал пораженно:
— Батя, ты прямо в душу смотришь!
А Олег даже отшатнулся:
— Мы прошли весь мир, но никто не сказал нам... из людей,
что мы не такие, что мы из Леса. Ты в самом деле мудрей всех, нами видимых.
Волхву, наверное, почудилось умаление его достоинства,
проворчал:
— Я не думаю, что вы видели много.
Мрак ощутил, что плечи сами расправляются гордо: повидать
пришлось немало, но внезапно в груди кольнуло острым: но придется ли повидать
больше? Числобог сказал, что его ниточка вот-вот прервется... А он, вместо
того, чтобы мчаться хотя бы успеть увидеть перед смертью ту, ради которой
подставил под отравленное лезвие свою грудь...
Он шумно вздохнул:
— Ты прав, отец. Видели мы мало, а успеем увидеть еще
меньше. Что у вас за царство, с кем воюете?.. Я вижу у вас есть на нас виды, но
и у нас, скажу честно, на вас тоже есть.
Старый волхв продолжал всматриваться в них пристально и
недоверчиво. Воевода спросил нетерпеливо:
— Из Леса?.. Ну и что? Мы часто встречаем лесные деревушки.
— Это не такие...
— А чем они лучше?
— Они... другие.
— Чем?
— Пралюди, — ответил волхв замедленно. — Были такие люди, не
от Адама и Евы, а от Адама и его первой жены Лилит... В них было много из того,
чего нет в нас, детях благословенной Родом пары. А потом и вовсе... Когда Род
наслал великий потоп, ибо снова был недоволен творением своих рук, часть тех
первых людей, их звали неврами, переждала эти страшные сорок дней в пещерах,
закрыв входы камнями, а другие в личине волков-оборотней пробрались на
ковчег...
Воевода попятился, смотрел на троих устрашенными глазами:
— Так что же... они не люди?
Волхв развел руками:
— Теперь уже не узнать... Когда в эти северные края пришел
величайший из старых героев Яфет... да, тот самый, который башню до неба, дабы
сразиться с самим Родом, то привел свой род, детей и челядь... В этих дремучих
лесах он и встретил невров... Был бой или нет, память не сохранила... но,
говорят, что кто-то из рода Яфета все же с этими неврами... словом, теперь на
свете есть люди, что пошли от Яфета, и есть те, что от той помеси. Ну,
полулюди-полуневры... Говорят, остались где-то и совсем чистые невры, но это уж
враки.
