Стукнула дверь, на пороге появился хозяин. Сгорбленный,
рубаха как на пугале, под глазом здоровенный кровоподтек. Впрочем, можно
сослаться на щепку, ударила по морде, пока дрова колол, гостеприимство являл.
Правда, колол явно ночью, уже опухнуть успело.
— Доброго здоровья, — поприветствовался он. — Как
почивалось?
— Спасибо, — поблагодарил Мрак. — Мы хорошо отдохнули, а
сейчас дорога будет легка.
Он поднялся, Олег вскочил с готовностью, только опузыревший
Таргитай сопел и жалостливо осматривал стол, не столько потому, что хотел есть,
а когда ешь, то вроде при деле, не надо идти, бежать, прыгать, торопиться,
слышать злые окрики...
Мрак с извиняющейся улыбкой кивнул на Таргитая:
— Это у нас бог.
Он сказал спокойным, даже равнодушным голосом, и хозяин
решил, что ослышался:
— Мох?
— Бог, — поправил Мрак. — Хотя если подумать...
Хозяин смотрел на все глаза, все еще не верил. Таргитай с
задумчивым видом ковырялся в носу, его палец так выпячивал крылья, что кожа
белела и едва не прорывалась, палец ввинчивался с усилием, взрыхляя запасы,
твердые сверху, клейкие и тягучие под коркой, вытаскивал с торжеством, долго и
внимательно рассматривал с таким довольным видом, словно отыскал залежи
целебной горной смолы, бережно вытирал палец и снова принимался чистить
многочисленные пещеры.
— Это ваш бог?
Мрак кивнул:
— Точно. Это наш бог. Эй, Тарх, почисть котел, уважь хозяев
на дорожку. Вон сколько копоти налипло.
Таргитай поспешно вытер пальцы, торопливо ухватил котел.
Голос Мрака не зря грозен. В самом деле надо хоть в чем-то хозяевам вежество
показать, ведь даже не заплатили за хлеб-соль, а также рыбу с гусем и ночлег. А
на котле копоти набралось с палец толщиной.
Хозяйка тоже вытаращила глаза:
— Это бог?
— А что? — удивился Мрак. — Не боги горшки обжигают. Они,
вишь, котлы чистят. У кого бог кровавый, жертв требует, а наш бог смирнее
теленка. Им хоть полы мой.
Мужик помялся, сказал нерешительно:
— А может это и хорошо, что у вас такой бог...
Олег торопливо собирал свой походный мешок, Мрак осмотрел
секиру и сунул в петлю на перевязи, Таргитай все еще чистил котел, оттирал, но
прислушивался, ибо когда оба двинутся к выходу, то котел можно бросить и
недочищенным.
Мужик, не отходя от порога, мялся, поглядывал на жену. Она
пожала плечами, отвернулась, оставляя его решать какую-то задачу самому. Он
боязливо посматривал на огромных невров, наконец решился, подошел ближе:
— У вас, я вижу, длинный путь...
— Неблизкий, — согласился Мрак.
Хозяин сказал еще тише:
— И еще я вижу, что люди вы... гордые. Никому не кланяетесь,
спины держите прямо. Потому я боюсь обидеть вас, но я ж чую, что с пропитанием
у вас прохудилось. Я мог бы дать в долг несколько золотых монет...
Мрак с готовностью протянул руку, а Олег спросил
непонимающе:
— А как же отдадим? Мы этой дорогой вряд ли вернемся...
Мужик закряхтел в неловкости, вроде бы все понятно, но гости
какие-то странные, но третий из них, самый молодой и золотоволосый, с виду не
самый умный, сказал красноволосому с удивлением:
— Олег, но это же совсем просто!.. Мы отдадим кому-то по
дороге, пусть даже в чужих землях, отдадим тому, кто нуждается, тот отдаст
другому, и так золотая монетка... пусть даже уже не монетка, вернется сюда!
Олег все еще двигал морщинками на лбу, старался понять речь
дурака. Как всегда старался все понять, а Мрак уже принял горсть золотых,
ссыпал в калитку, а одну подбросил. Сверкая в воздухе, она остановилась в
высшей точке, потом понеслась вниз. Мрак подставил ладонь, но быстрые пальцы
Олега перехватили чуть раньше. Зеленые глаза зажглись любопытством, а рыжие
брови поползли вверх.
— Это ж из какого царства?
— А кто его знает, — ответил хозяин с неловкостью.
— Да это я так, раньше такой странной чеканки не видел.
Хозяин потупился:
— Нам все равно из какого кургана... Лишь бы помогало добрым
людям.
Мрак хлопнул его по плечу:
— Спасибо. Наш певец прав: добро, запущенное однажды, рано
или поздно вернется. Даже, если обойдет весь свет.
— Не в этой жизни, так в другой, — добавил Олег вполголоса.
Он поклонился хозяевам, отступили, со двора пахнул свежий
влажный воздух. Ночью прошел мелкий дождик, крупные капли еще покачивались на
широких листьях чертополоха. Солнце тускло просматривалось сквозь тучи, но на
юге синело чистое, отмытое небо.
Таргитай и Олег, поклонившись хозяевам, пошли к калитке, а в
двух полетах стрелы темнел мрачный и дремучий лес. Над деревьями взлетали стаи
черных ворон, верхушки раскачивались, словно по лесу катился огромный валун.
Мрак задрал голову, прищурился от проглянувшего сквозь тучку
солнца. Труба была на месте, булыжники торчали из глины хоть и грубо, но
потолстевшая труба стояла крепенькая, от ветра не свалился.
Он улыбнулся и, прежде чем догнать изгоев, помахал рукой.
Распустили своего упыренка, а ребенок должон крепкую отцовскую длань
чувствовать. А какая строгость от мужика, что из корчмы не вылезает, а потом с
поджатым хвостом по дому суетится, топор на ноги роняет? Зато если дитенку не
вытирать ежечасно нос, а вручить полезное дело, то будет горд и счастлив, да
еще попросит.
Глава 21
Село стояло непривычно тихое. Женщин не видать, то ли
перетопили вчера, то ли уцелевшие маются животами, наглотавшись воды, На отшибе
застыла в одиночестве странная избушка, нижними венцами вросшая в землю. От
остальных домов ее отделяла полоса дикой травы, явно не топтали люди, не ел
скот, даже не касалась коса.
— Странная изба, — заметил Олег. — Везде бурьян, ногу не
поставить, а дымок из трубы идет... настоящей трубы, а не из дыры в крыше.
— Там живет баба Рюха, — ответил Мрак значительно.
— Откуда знаешь?
— Пока вы спали, я с упыренком беседовал.
Олег озадаченно оглядывался, пока избушка не скрылась за
поворотом: вырождаемся. Как Числобог и предостерегал! Рогу видел, белую бабу и
лешую бабу знаю...
— А с дикой бабой сам мечтает повидаться, — бросил Мрак
насмешливо. — Зато бабу Сечко боится... Эх, Олег! Смири свои волховячьи порывы.
Вот когда все переделаем, тогда и...
