— Первая ночь спокойная, — сказал воевода. — Правда, еще не
кончилась. Может и бедой обернутся. Так что я, чтоб не брать грех на душу,
посоветовал бы тебе, чужак, разбудить дружков да убираться восвояси.
Мрак медленно разомкнул губы:
— Грозишься?
— Предупреждаю, — огрызнулся воевода. Чувствовалось, что
обижен. — Беда может случиться.
— От твоей хозяйки?
— От нее большой не будет, это мелочи... Ну, кто из мужчин
обращает внимание на бабий визг?.. А вот от тех, кто идет по нашему следу...
Он сказал многозначительным голосом, но чужак внизу на
ступеньках не шелохнулся. Лунный свет уважительно обрисовывал массивную плиту
его плеч, что заканчивались округлыми валунами, скользил по волчьей шерсти,
задерживался на несколько странных ушах, чересчур заостренных кверху. Чужак был
силен, но воевода смутно чувствовал, что спокойствие сидящего на ступеньках
вовсе не от его широких плеч и длинных мускулистых рук.
— Ладно, — сказал он, сдаваясь, — я предупредил, моя совесть
спокойна.
Мрак нехотя разлепил губы:
— Оно же гонится за вами? Ну и пусть разбирается с вами.
Воевода громыхнул раздраженно:
— Станут разбираться! От вас одни кости останутся.
Мрак сказал хладнокровно:
— Вас пусть жрут, нам-то что? А сунутся к нам, уйдут
стрижеными. А если покажутся вкусными, то сожрем сами.
Его глаза блеснули хищным огоньком. Воевода ощутил, как по
ногам пробежал озноб. Не зря колдун послал поговорить к этим лохматым. Но как
бы не оказалось, что попадут из огня да в полымя. Правда, умельцы умеют один
огонь гасить другим, встречным...
— Я к тому, — сказал воевода тверже, — чтобы не
высовывались, если что начнется. Мы отобьемся, это чтобы вас не задело
ненароком. На этот раз с нами поехал сам Святобой Длиннорукий. Нечисть его
обходит за версту!
— Да, он и мне показался уродом, — согласился Мрак. — Хоть и
княжеский сынок.
Воевода помялся, буркнул:
— Это приемный сын. Все три сына княгини ни к черту... Пить,
спать да девок на сеновал таскать, вот и все их умение. А этому пришлось даже
княжество пообещать. Правда, за ним как за каменной стеной. Конечно, он уже
сейчас держится как князь...
— С пустой головой легче держать ее гордо, — согласился
Мрак. — Да и спина прямее.
Воевода чуть усмехнулся:
— Даже доспехи носит, ты ж заметил, княжеские.
Мрак буркнул:
— Стоит ежа сунуть в золотую клетку, тут же сочтет себя
жар-птицей! Ладно, спасибо за предупреждение.
Луна заливала весь двор трепетным светом, Мрак чувствовал,
как в теле дрожит каждая жилка, каждая кровинка уговаривает обернуться в
настоящего, встряхнуться, помчаться на всех четырех, мир в десять раз ярче, в
сто раз богаче запахами, четыре лапы лучше, чем две...
Он вздохнул, прошелся по двору, заглядывая во все углы. Для
волчьих глаз такая темень не темень, он видел рассыпанные соломинки даже в
тени. Света звезд довольно,
В дальнем углу слышалось приглушенное пыхтение, тяжелое
дыхание, странная ругань. Мрак затаился, в углу в самом деле что-то копошилось,
словно дрались кошка с собакой.
Спать еще не хотелось, он тихонько подкрался, задержал
дыхание. Острые глаза вычленили двух маленьких лохматых. Дрались молча и
упорно, оба одинакового роста, оба толстенькие, с длинными белыми бородами.
Мрак присмотрелся, один из домовых защищал увесистый клок
сена, а второй явно пытался отобрать.
Ему стало все ясно, сам видел, что сена в конюшне маловато,
но хозяину некогда, гостей понаехало, вот конюшник, что коней любит и жалеет,
отправился воровать сено в чужую конюшню. Но местный конюшник заметил,
догнал...
— Эй, — сказал Мрак негромко, — который из вас с постоялого
двора?
Домовые драку не прекратили, только поглубже забились в
тень, прячась даже от лунного света, не подозревая, что волчьи глаза видят их
так же ясно, как и днем.
Один из домовых наконец прохрипел:
— Я...
— Давно пора, — сказал Мрак.
Он ухватил чужого домовика, оторвал от постоялиного, шмякнул
головой об угол дома и, широко размахнувшись, швырнул через видневшийся вдали
забор.
Домовик тяжело отдышался, подобрал сено, буркнул:
— Вообще-то он не оттуда... а совсем наоборот, но ладно,
доберется. Но если пойдет через мой двор, я ему припомню.
— Нехорошо быть злопамятным, — укорил Мрак. — Все-таки ты
спер сено, а он только защищал.
— У него этого сена на две зимы хватит, — огрызнулся
домовик. — А мой хозяин не успел, скотина! Что ж, бедным лошадкам голодать?..
Ладно, говори быстро, чего просишь. Мне коней кормить пора.
Мрак удивился:
— Да я ничего не хочу. Это я так просто. Люблю, когда
дерутся. Пришел посмотреть.
— Так ты ж помог? — спросил домовик с недоверием.
— Так ты, вроде, свой, — пояснил Мрак. — Хоть и временно. Я
ж тоже на постоялом дворе.
Домовик прижал к груди вязанку сена, понес перед собой,
ничего не видя, натыкаясь то на колодец, то на брошенное корыто. Мрак шел
рядом, посмеивался. Домовик пробурчал недоверчиво:
— Плохие времена пошли. Теперь всяк норовит за доброе дело
плату огрести.
Мрак развел руками, он из тех, других времен. Домовик юркнул
в раскрытые ворота конюшни, а Мрак пошел к крыльцу, пора и соснуть, за ночь
что-нибудь да придет в голову. Не ему, так Олегу. А то и Таргитаю.
На крыльце стоял в одиночестве высокий старик с длинной
белой бородищей. Волхв княгини, но если бы не сказали, что волхв, Мрак все
равно не поверил бы, что этот седой старик может быть кем-то еще. Вот и сейчас
задрал голову, смотрит на небо, там как раз летит длинная хвостатая звезда, и
не видит, что одна половица приподнялась, еще шаг — грохнется с крыльца, костей
не соберет. Сразу видно, не просто волхв, а умелый, знающий.
Мрак посмотрел на небо, проводил взглядом светящийся хвост
падающей звезды, с усмешкой покосился на волхва:
— Старики и эти падающие звезды похожи. По крайней мере их
уважают за одно и то же.
Старый волхв явно был польщен:
— За наш блеск?
— Ну, не совсем...
— За близость к небесам?
— За длинные бороды, — объяснил Мрак. — И за то, что могут
вроде бы предсказывать войну, мор, урожай... или хотя бы погоду.
