От чудовищного удара тот дважды перекувыркнулся через
голову, грянулся о стену, та предостерегающе загудела, с потолка посыпалась
сажа. Он лежал под стеной, ноги не держали, приходил в себя, а Мрак, вконец
обессиленный, тяжело дышал, вытирал кровь с разбитой губы.
Пытаясь подняться, Святобой оперся о ложе, и его пальцы
нащупали рукоять длинного ножа с его удивительно острым лезвием. Их глаза
встретились, несколько мгновений он смотрел в злое лицо противника, потом
встал, покачиваясь, нож остался на ложе.
В плечо грубо ткнулось, он скосил глаза, его назойливо
тыкала, явно просясь в руки, гигантская секира, которую этот лохматый вогнал в
стену. Снова их глаза встретились, ибо этот чужак далеко, достаточно шевельнуть
рукой, и смертоносная секира окажется в руках...
Несколько мгновений он смотрел в лицо врага, тот уже начал
презрительно раздвигать губы, и Святобой, оскорбленный, что о нем могли такое
подумать, выпрямился и сам усмехнулся, насколько позволяло разбитое и распухшее
лицо.
— Не надейся, — прохрипел он, закашлялся, изо рта вылетели
окровавленные зубы, выплюнул кровь, снова надменно улыбнулся щербатым ртом, где
вместо передних зубов зияли кровоточащие ямы с развороченными краями. — Не
надейся!
Они снова сшиблись на середине комнаты.
Олег проснулся в полной темноте. За крохотным окошком в ночи
обильно падали звезды, предвещая не то войну, не то приход саранчи, не то
большой урожай. Глухая ночь, но что-то смутно тревожило, сердце колотится, он
застыл, прислушиваясь, а когда хотел опустить голову на лавку, стену из толстых
бревен тряхнуло. Донесся тяжелый удар, словно невидимый великан бросал в стену
камни из дальних гор.
— Тарх, — позвал он, — Тарх, ты спишь?..
В ответ слышался только мерный сап. Олег растолкал певца,
тот пробурчал:
— Да спу я, спу! Чего тебе?
— Послушай. Что-то происходит.
Таргитай прислушался:
— Да вроде бы, ничего.
— А ты послушай.
Судя по скрипучим звукам, Таргитай шевелит кожей на лбу,
двигает бровями, добросовестно пялится в темноту. Стену тряхнуло, потом еще и
еще. В темноте за стеной тревожно завыла собака.
— Ага! — послышался сонный голос. — Весь постоялый
вздрагивает, словно буран бьет в стену кулаком. Помню, когда сидишь зимой в
дупле, а снаружи такое разыграется, что все трещит, стонет, гукает, а ты сидишь
и дрожишь, что ежели дерево переломится, то голым на снег... бр-р-р-р-р!..
Нехорошо.
В самом деле, толстенные бревенчатые стены вздрагивали с
неровными промежутками, на столе позвякивали монеты в мешке Таргитая.
— Ветер, наверное, — предположил он.
— Да нет ветра...
— Тогда индрики под землей свадьбу играют, — сказал Таргитай
в темноте. — Вот все, что сверху, дрожит...
Олег в сомнении покачал головой. Может и индрики, но он
предпочел бы объяснение попроще. Странно, судьба дала мощь чародея тому, кто
ненавидит все непонятное, чародейское, кто все старается понять, а тем самым
разрушить чары.
— А где же Мрак?
— Видать, опять побежал в волчьей шкуре, — предположил
Таргитай. — Эх, мне бы волком... А еще лучше — птицей! Хоть воробьем каким
общипанным, и то счастье. А если бы таким страшилищем, как ты, я бы вовсе прямо
в небе... помер... от вос...торга...
Голос его становился все тише, наконец на полуслове
оборвался, Олег услышал ровное сопение, мощное и беззаботное, словно
человечество уже спасли, пряники получили.
Стены дрогнули снова, с потолка посыпался мусор. На
потолочной балке мявкнул большой страшный кот, хищно блеснули желтые глаза в
полутьме. Снова грохнуло, в светильниках испуганно заметались языки огня.
Олег слез, нащупал в темноте плечо Таргитая, потряс:
— Кого Мрак оставил бдить?
Таргитай спросонья отбивался, наконец понял, что волхв не
отстанет, раскрыл глаза, сел на лавке. В окошко заглядывал краешек луны, в
бледном свете лицо Таргитая казалось мертвенно бледным и вытянутым, как у
удавленника.
— Какое бдить? — спросил он сердито. — Мы на постоялом или
что?.. Или мы в лесу у костра?
— Но что-то творится!
— Змей сослепу налетел на крышу, — сказал Таргитай
недовольно. — Ну и что?
— Змеи так низко не летают, — возразил Олег. — К тому же не
на крышу, а на стену.
Грохнуло и тряхнуло сильнее, Таргитай сказал обрадовано:
— Нет, на крышу!
— Это сейчас на крышу, а тогда было на стену, — возразил
Олег. — Что бы это значило?
Таргитай почесал голову, сказал виновато:
— Я не волхв... Чего мне до всего допытываться?
— Да и волхвы не до всего допытываются, — буркнул Олег. —
Будь этот Змей... черт, вот еще один!.. Что у них там, стая?.. И все головами о
стену?
Таргитай предположил:
— Наверное, на огонь летят. Как бабочки на свет. Я слышал,
что один злодей зажигал ложный маяк на берегу, корабли плыли туда и разбивались
о подводные камни. А он подбирал их сокровища.
Олег усомнился:
— Какие у Змеев сокровища?.. Разве что в гнездах, там мы
находили, верно. Но в лапах же не каждый несет! Пока насобираешь сокровищ,
столько мусора нападает... Да и головами стены расшибут, если вот так... ого!..
— Вожак, наверное, — предположил Таргитай. — Вожаку положено
быть крупным. Вон как Мрак у нас.
Стены вздрагивали иной раз совсем слабо, словно о стену
бились головами Змеи-недомерки, подростки, но иногда чувствовались удары
матерых тварей, даже стол ходил ходуном, а мешок с монетами в конце-концов со
звоном съехал на пол.
Олег с отвращением отмахнулся:
— Даже если стая, когда-то кончится?.. Ладно, будем спать.
Завтра утром Мрак поднимет ни свет, ни заря.
Он еще не договорил, а Таргитай уже ухитрился заснуть еще до
того, как опустил голову. Стены вздрагивали, но уже реже и не так мощно.
Успокоенный Олег лег на свою лавку, накрыл лицо своей волчовкой, чтобы не
засыпало мусором, долго лежал с открытыми глазами, наблюдая слабые пятна света
в местах, где кожа начала протираться.
Стены вздрагивали все реже, почти убаюкивающе, он наконец
ушел в беспокойный сон волхва, полный страхов и неуверенности.
Огромные черные волки гнались за ним по лесу, он убегал,
ноги были как деревянные колоды, еле двигались, а волки настигали, настигали, а
когда передний прыгнул, Олег вскрикнул и проснулся весь в холодном поту. Сердце
колотилось, он дышал часто, словно в самом деле бежал, в ушах шумела кровь...
но само тело в страхе сжалось, ибо отчетливо услышал тот самый далекий волчий
вой.
