— Это хорошо, я лечить люблю. Что болит?
— Да все болит: вот рука, к примеру. Болит, да не просто
болит, а болит, болит, болит... Или нога. Болит, да не так вот болит и все, а
болит, болит, болит! Или живот. Не просто себе болит, а болит, болит, болит...
— Ага, — сказал Олег, он с превеликим терпением слушал, —
все понятно. Иди-ка ты, но не просто иди, а иди, иди, иди...
Мрак и Таргитай оглядывались с нетерпением снизу со двора.
Олег сбежал по ступенькам, злой на ничтожного человечишку, что так ценит свою
жизнь, как будто на свете нет ничего ценнее... А как же я, мелькнула мысль. Я
же боюсь опасности до свинячьего визга! При одной мысли, что убьют, от ужаса
темнеет в глазах, кровь превращается в лед!
— Не знаю, — проговорил он вслух, — я боюсь как-то
по-другому.
Мрак услышал, вскинул брови, одна из которых была толще
другой:
— Что?
— Это я про себя, — торопливо сказал Олег. — Заклинание
творю, чтоб на тебе зажило быстрее.
Мрак довольно хмыкнул, на ходу задрал голову. Окна второго
поверха закрыты. Ни княгиня, ни княжий сынок не проснулись. А и проснутся, то
не скоро княжий красавец выйдет на люди, не скоро. Да и уж не будет таким
красивым.
Из-за туши Змея вышел хозяин. До пояса был в сгустках крови,
в сапогах хлюпало, но рожа расплывалась. Указал троим на три огромные скалы,
чьи тени достигали двора:
— Прямо на перекрестке!.. Каково?.. Неплохая примета.
— К деньгам? — спросил любознательный Таргитай.
— К деньгам, — подтвердил хозяин.
Олег поморщил лоб:
— Что-то не помню такой приметы...
Хозяин удивился:
— Да вон же она!.. Три скалы. Разве место не приметное?
Олег все еще морщил лоб, не понял, Мрак хохотнул, примета в
самом деле лучше не придумать, только примета в человечьем смысле, не в
волховьем. И к деньгам, точно. Хозяин всем будет показывать три скалы, еще
плату брать станет.
От Змея закричали, сыновья спускали вниз огромный кус мяса.
Хозяин оглянулся, махнул рукой, сказал неврам благожелательно:
— Приезжайте на постоялый двор «У трех великанов» еще. Здесь
рады гостям, что умеют хорошо и много есть. Да и пить.
Таргитай переспросил:
— "У трех великанов"? Это где?
Мрак заржал, а Таргитай постоял с раскрытым ртом, потом
засмущался, порозовел. Доселе безымянный постоялый двор обрел название.
Часть 3
Глава 32
Даже Таргитай ускорял шаг на выходе из городка. Чем скорее
выйдут в места, где их не увидят, тем скорее Олег вызовет Змея, Руха, а то и
Стратим-птицу. Все сядут на теплые мягкие перья, оно разбежится, а потом полет,
полет! Укрывшись от ветра, можно складывать песни, ибо в полете душа поет,
слова сами сцепливаются одно с другим так, что любой... кроме Олега, конечно...
либо плачет, либо взвеселяется, а в груди становится чище, люди тоже добреют...
Когда шли через городок, их провожали испуганными взорами
из-за приспущенных ставней, заборов. Даже коза мекнула испуганно и коротко,
словно ей тут же зажали пасть.
День был спокойный, только впереди на дороге возникали
маленькие вихрики, вздымали пыль, засыпали глаза. Раздраженный Мрак вытащил нож
и, когда новый вихрик встал у них на пути, ловко швырнул в самую середину.
Только его чуткие волчьи уши уловили тонкий вскрик. Вихрик
тут же рассыпался, пыль пугливо осела. Нож, зависнув на миг, звякнул о твердую
дорогу и застыл. Олег ощутил, как волосы шевелятся на затылке, а Мрак
хладнокровно вытер с лезвия кровь и сунул, не глядя, в ножны на поясе.
Дальше торопливо шли в мертвой тишине, шлепая подошвами
сапог, что дали Мраку добрые люди в городе. Двойная свиная кожа поскрипывала,
жалуясь на камни, да что-то глухо звякало в мешке Олега.
Странно, молчали птицы как в кустах, так и на деревьях.
Сразу за городским частоколом встретили стадо диких свиней. Лишь вожак
покосился в их сторону злобными глазами, а свиньи мощно вспарывали землю, плугу
не угнаться, выбирали тонкие светлые корни, не знающие света, прошлогодние
желуди.
Чуть дальше стадо коз обдирало кусты, а самые бойкие, встав
на задние ноги, умело щипали сочные листья с низенького дерева. Одна не смогла
упереться передними в ствол, так и топталась на задних, доставая вытянутой
мордой нижние ветви.
— Козы, — нарушил молчание Олег, — любимый скот Чернобога!
— Умная скотина, — заметил Мрак одобрительно. — Хитрые.
Любая коза волхва подменит, не заметишь разницы.
Он умолк и потянулся за ножом: на дороге снова встал
крутящийся столб пыли с мелькающей в нем соломой, листьями, щепочками. Вверху
столб расходился широкой воронкой, а тонкая ножка непрерывно ерзала по земле,
не то жадно выискивая, что еще подхватить и унести, не то пытаясь удержать на
себе эту воронку.
Таргитаю почудилось, что рассмотрел быстро меняющееся лицо,
получеловечье-полунепонятно какое, но не звериное, чересчур злое и хищное.
Олег сказал быстро:
— Если ты тоже знаешь, кто мы, ответствуй!.. Где главное
племя великанов?
Лицо исчезло, рассыпался и вихрик, но через мгновение
впереди возник другой, побольше. Там мелькало так быстро, что лица разглядеть
не удавалось, но в переливе воздушных струй Олег уловил нечто, что упорно и с
нечеловеческой злобой смотрело прямо на него. Огромный рот раскрывался, Олег не
слышал ничего, кроме шуршания листьев и сухой травы, что кружились по земле,
затем словно рухнула стена, он услышал громкое шипение:
— Вы идете... к ним...
Мрак удивленно хмыкнул, не ожидал, Олегу бы приосаниться,
чуял куда вчера нес в вихре, но волхв спросил настороженно:
— Но сколько?
— Недолго, — прошелестел вихрь.
— Недолго, — сказал Олег настойчиво, — это день? Год?
Тысячу?
Вихрь приподнялся, верхняя часть расширилась, там листья
кружились с такой скоростью, что их рвало на части, измельчало в мелкую сухую
пыль. Шелест затихал:
— К полудню уже...
Вихрь распался, листья все еще кружились, медленно оседая на
землю. Таргитай обрадованно воскликнул:
— Так это ж близко!
Мрак тоже кивнул, но подозрительный Олег пробурчал:
— Он не сказал, к какому полудню. Я не очень-то верю всяким
там... Есть время деревьев, когда замечают только смену зимы на весну, весны на
лето, лета на осень, а зимой спят, как мы ночью, есть время бессмертных богов,
когда тыща лет идет за день, есть время стрекоз, когда наш день для них за год!
А кто знает, что творится у этих, что в вихрях?..
