— Мы так привыкли жить в лесу, что давно растеряли все
привычки кому где стоять, что говорить, как кланяться... Вот Родничок вас
отведет в свободную комнату, можете смыть пыль и грязь, а за это время накроют
стол.
— Стол — это хорошо, — сказал Таргитай убеждено.
Он потер ладони и облизнулся. Рядом с Сирингой стояла
миниатюрная, ладно сложенная молодая женщина, улыбалась и с интересом
рассматривала Таргитая. Ее оценивающий взгляд бесстыдно раздевал его, ощупывал
мышцы, одобрительно похлопывал по выпуклым пластинам груди и по плоскому
животу, трогал его золотые волосы, длинные и шелковистые.
— У нас будет хороший стол, — подтвердила она. — Одна из
немногих радостей здесь в лесу — это готовить.
— А я могу много съесть, — сказал Таргитай радостно, — чтобы
вы могли снова готовить, готовить, готовить...
Комнатка, которую им указали, была не велика, но со столом,
двумя лавками, в углу бочка с холодной водой, ковшик на табуретке, вышитый
рушник на вбитом в стенку колышке.
— А когда обед? — крикнул Таргитай в спину Родничку.
Она оглянулась, красиво изогнувшись, в глазах был смех, но
ответила преувеличенно серьезно:
— Не успеешь помыться.
— Да я могу и так...
— Помыться! — велела она категорически. — На обеде будет
присутствовать сама Алконост! А от вас слишком уж пахнет.
Мрак потянул носом:
— Не то слово. Прет, это точнее. А если еще вернее, то
воняет! Вот Олег любит подбирать точные слова, так слово смрад будет ближе, а
если еще точнее...
Олег сказал поспешно:
— Мрак, не надо! Ты же знаешь, со словами надо осторожно...
А то крыша рухнет, или земля треснет.
Родничок остановилась, глаза стали круглые:
— Так вы, кроме того, что грязные, еще и чародеи?
— Еще какие, — заверил Мрак. — Друг друга боимся.
Родничок недоверчиво улыбалась, верила и не верила, что
огромные мужчины гуторят так серьезно.
Олег с бесстрастным лицом плескался у бочки. Как все
мужчины, мыться не любил, но эту необходимость молча признавал в отличие от
Таргитая, что разнылся, мол, совсем недавно попали под дождь, чего этим девкам
еще надо...
Мрак толкнул Олега:
— Он еще не заметил, что тут одни девки.
— Мойся, Тарх, — посоветовал Олег, — слышишь, что говорит
Мрак?
А Мрак сперва сказал, потом размыслился, на лбу появились
морщины, двигал бровями, словно одевал через голову перевязь с секирой:
— А в самом деле... Только и увидели мужиков, что у того
колеса. Олег, а чего все везде крутят колеса? И у киммеров, и у этих... как
их... ну, что с рогами?
— Есть еще каменоломни, — ответил Олег суховато. — Просто с
помощью колес можно открывать и закрывать ворота, черпать воду, поднимать на
стену глыбы... Ты в самом деле хочешь знать устройство колеса?
— Нет-нет, — заверил Мрак поспешно. — А то еще стану на тебя
похожим.
Он даже отодвинулся, словно мудрое занудство волхва могло
перескочить как блоха на его простую мужественную натуру и прогрызть в ней
дыры.
Родничок появилась, когда Таргитай отряхивался как пес,
круто разворачиваясь из стороны в сторону, и серебристые брызги с его золотых волос
летели веером. Мокрые, но освежившиеся, Мрак и Олег деловито осматривали
каменную кладку, на хрупкую маленькую женщину оглянулись с радостным ожиданием,
но она заметила, как оба непроизвольно встали так, что со спины не ударить, а
их руки достанут ее, не мешая друг другу.
Она сладко улыбнулась им, с дикарями надо ласково, хлопнула
в ладоши. Откуда-то заиграла музыка, тихая и кроткая, Олег замер, страшась
пропустить хоть звук, Мрак слушал и вертел головой, отыскивая невидимых
музыкантов. Таргитай повесил голову, это не его простая дудка, здесь умеют
играть. По-настоящему умеют, а не просто сопеть, недаром же его дудку еще зовут
просто сопилкой.
— Обед ждет, — напомнила Родничок. Мраку почудилось
сочувствие в ее глазах. Для них эта музыка привычна, подумал он со смятением. В
какой же красоте купаются... Может, потому и забрались в лес, чтобы не якшаться
с такими грубыми и грязными, как они трое?
Зал был освещен ярко и празднично, а в середине стоял
огромный длинный стол. Невры остановились на пороге, великолепие ударило в
глаза, как вспышка молнии. Стол уставлен не богато, но обильно: мясо, птица,
рыба, множество узкогорлых кувшинов, но невры во все глаза таращились на
красивых женщин, что сидели за столом.
Четыре сидения были пустыми. Одно было настоящим троном,
богато украшенным серебром и золотом, с высокой резной спинкой, закругленными
подлокотниками.
Мрак сказал со злым восхищением:
— Одни бабы...
— Здорово, — выдохнул Таргитай.
А Олег обеспокоено прошептал:
— Это и тревожит.
— Что ты трясешься, трус поганый? — ответил Мрак тоже
шепотом.
Он тоже улыбался, раскланивался, что было удивительнее, чем
если бы начали кланяться эти стены. Олег сел последним, осматривался
настороженно. Предчувствие беды не покидало.
Когда они сели, свободным остался только трон. Женщины
откровенно рассматривали гостей, переговаривались с ухмылками. Никто не
притронулся к еде, и когда Таргитай потянулся за лакомым куском гуся, его
треснули с двух сторон: Мрак по затылку, а Олег по руке.
Мрак указал глазами наверх. Вдоль стены на высоте в два
человеческих роста, почти под сводами, тянулась огороженная площадка. Там
стояли ярко одетые женщины, все как на подбор молодые, красивые. Почти половина
держала в руках те странные доски с натянутыми жилами, трое женщин пели чистыми
прекрасными голосами, а кто-то и просто глазел на зал.
— Хоть не луки в руках, — сказал Олег, но голос был уже
легок, волхв явно не ожидал подвоха.
Внезапно пение зазвучало громче, торжественнее. Самая яркая
из дверей распахнулась. За столом женщины разом встали, и к удивлению Олега,
они с Мраком тоже поднялись, словно их кто подтолкнул. Только Таргитай
замешкался, глаза его все еще не отрывались от жирного гуся, но поднялся тоже,
синие глаза расширились, когда в зал вошла стройная гибкая девушка, а вовсе не
строгая повелительница, ее золотые волосы свободно рассыпались по плечам,
падали на спину. На лбу горел золотой обруч с красным камнем, придерживая
волосы, глаза настолько синие, что подумалось, не сестры ли здесь все, очень уж
одинаковые... но эта, которую так приветствуют, самая красивая... да, самая
красивая на свете.
