— Смеёшься?
Конечно, уверен.
День тихий,
солнечный. На море — штиль. Что может произойти?
И мы с Шиной
поплыли. Вода под солнечными бликами так и переливается. Одно удовольствие
посмотреть на всякую морскую мелюзгу.
Только вот увидели
мы совсем иное. О чём даже не помышляли.
8
Я силой окунул
голову Шины под воду. А когда она, отплевалась и задыхаясь, вынырнула, завопил
во всю глотку:
— Акула!
Шина стукнула меня
кулаком по голове — бац!
— Не смей так
шутить, Билли, — возмутилась она, но я заметил, как она беспокойно оглянулась.
На горизонте
никаких признаков акульего плавника, лишь лимонно-жёлтые рыбки, сбившиеся в
стайку, поблёскивают в воде как крошечные солнышки.
Я медленно поплыл
за ними к коралловому рифу.
Что за красота!
Коралловый риф с бесконечно снующими вдоль его розового овала золотистыми
рыбками смотрится так здорово! Солнечные лучи проникают глубоко в воду. Риф как
волшебный замок из песка.
Из щели выполз
краб. Заметив меня, тут же юркнул обратно в щель и исчез.
На поверхности
воды, где распластался планктон (в точности такой, как в склянках доктора Д.),
внезапно показалась жёлтая рыба. Раскрыв пасть, она с жадностью стала
заглатывать невидимый корм. Совсем как мои золотые рыбки.
Я высунул голову
из-под воды и вытолкнул трубку.
— Шина! — позвал я
сестру. — Ты посмотри.
Ни ответа, ни
привета.
— Шина!
На другом конце
рифа я услышал всплеск. Потом ещё.
Ласты Шины
ритмично колотили по воде, так и мелькали. Я поплыл за ней. Голова её была под
водой, она дышала через трубку. Очевидно, за чем-то наблюдала.
— Шина! — позвал я
снова.
Но она меня не
слышала. Правда, она не услышала бы меня, будь я даже рядом с её локтём. Такая
уж она, Шина. Когда она, к примеру, делает домашние задания, то ничего вокруг
не слышит и не видит, вся с головой уходит в работу. Не мудрено, что у неё одни
пятёрки. Мама с папой ею не нахвалятся.
Я вздохнул и поплыл.
Надо догнать её. Она плывёт в открытое море.
Что она там
высматривает? Облако в воде? Сквозь маску я попытался разглядеть то, что так
увлекло мою сестру. Ух ты! Это не облако. Я такого отродясь не видывал.
Я выпустил струйку
воды через трубку и скосил глаза. Эта штука заметно приблизилась. Розовая, вся
будто резиновая. Ну, прямо пузырь, который выдувают из жвачки.
Сестра плыла прямо
на эту розовую массу. Неужели она её не видит?
И вот масса
начинает растягиваться, растягиваться. И теперь она уже движется на Шину. Этот
розовый парашют продолжает расти и вытягиваться… Он уже больше Шины.
Да что же это
такое, не могу я понять. Шина, да оглянись ты! Неужели она не видит её? Неужели
она не видит, как это растягивается, растёт и плывёт прямо на неё?
«Шина! Поворачивай!
Поворачивай!»
Я хотел крикнуть,
но как крикнешь под водой? Я колотил руками и ногами по воде. Крутился, гнал
волну. Всё впустую.
«Шина, сматывайся
от этой твари! Скорее».
А она знай плывёт
и плывёт навстречу этому розовому пузырю.
Смотрю я на неё и
бессилен чем-то помочь. А это розовое облако раскрывается, словно огромная
раковина моллюска… шире… шире… и, поймав Шину как в ловушку, захлопывается.
9
На миг я просто
оцепенел. А потом выскочил на поверхность и поплыл туда.
Я нёсся к этому
розовому пузырю, а он весь пульсировал и извивался, не выпуская мою сестру.
Да что же это
такое? Что это за чудище?
Я подплыл совсем
близко и тут наконец сообразил. Передо мной была самая что ни на есть медуза!
Но какая! Она была прозрачная, я видел её насквозь. Белёсая прозрачная масса с
красными прожилками. Вот почему издали она казалась розовой. А внутри неё —
Шина.
Бедняжка Шина! Она
кричала, колотила ногами и руками по розовому желе. Даже сквозь маску были
видны её расширенные от ужаса глаза.
А эта гадость окутала
её с головы до ног точно одеяло из слизи.
Воздуха в лёгких у
неё оставалось немного. Я это понимал. Надо что-то предпринять. Но что?
Лицо Шины
исказилось от страха.
Надо во что бы то
ни стало раскрыть этот вязкий мешок. Я подплыл к дёргающемуся пузырю и
попробовал ухватиться за него. Куда там! Руки скользнули по медузе и ни за что
не ухватились. Я потянул медузу за бок. Бесполезно. Тело медузы протекало
сквозь пальцы, словно я пытался сжать фруктовое желе. Руки только ощутили
что-то липкое и слизистое.
Шина смотрела на
меня выкатившимися от ужаса глазами.
Я пытался и так и
эдак. Я просверливал тело медузы пальцами. Вкручивал кулак. Пытался найти её
рот, но она не открывалась.
И тут меня
осенило. Я понял, что надо делать. Хотя от одной мысли об этом меня чуть не
вывернуло. Но ничего другого мне не оставалось. Я понимал, что Шине долго не
продержаться. Мне надо самому пролезть в брюхо этого чудища. Влезть по пояс и
вытянуть Шину.
Я сглотнул слюну.
В животе всё перевернулось. Нагнув голову, я стал ввинчиваться в подобие шва
или рта (уж не знаю, как и назвать это), который соединял две створки
проклятого слизня.
Давай, давай,
твердил я себе. Я влезаю…
10
Сначала я просунул
внутрь руки. Затем голову по плечи. По лицу размазалась слизь. Красные жилки
прошлись по моей коже как наждачная бумага. Затаив дыхание, я продолжал
ввинчиваться в медузу, пытаясь дотянуться до пяток Шины. Если б я мог влезть в
чёртову медузу до пояса, всё бы получилось.
Воздух в лёгких
кончался. Ещё немного, и я задохнусь.
Ещё немножко… ещё
капельку…
Ага! Пальцы мои
дотронулись до ласт Шины. Я вцепился в них и потянул. Р-р-раз! Она чуть
сдвинулась.
Нет! Не может
быть! В руке у меня была только одна ласта.
Отпустив ласту, я
вытянул руку насколько мог и, схватив Шину за пятку, потянул на себя. Она чуть
сдвинулась. Я снова потянул, но на этот раз безуспешно.
«Давай же, —
взмолился я, — ну, давай же!»
Но Шина — ни с
места. Липкая розовая кожа крепко обхватила меня. Лёгкие готовы были
разорваться. Медуза медленно, но верно засасывала меня.
Нам конец!
11
Я уже не мог
пошевельнуть ни рукой, ни ногой. Я лихорадочно думал, что ещё предпринять. Как
выбраться отсюда? Как?
