Тем же жестом, который Нелли видела у Валентино, он взъерошил свои густые волосы, затем посмотрел на Нелли. В его взгляде она увидела неподдельное удивление.
Оба, как по команде, посмотрели в тот угол, где, уронив голову на грудь, сидел за граппой старый Джакомо Бриаторе. Слышалось негромкое похрапывание.
– Синьор Бриаторе? Синьор Бриаторе! – нетерпеливо потрясла она старика за плечо.
Джакомо Бриаторе вздрогнул и проснулся.
– Что? – вскрикнул он испуганно. – Неужели я заснул? Никак уже двенадцать? Давайте чокаться!
– Нет, не чокаться, – замотала головой Нелли, садясь с ним рядом. – Послушайте, синьор Бриаторе, мне нужно спросить у вас кое-что очень важное. – Глядя на старика, она задавалась вопросом: неужели Бриаторе и есть тот несчастный человек, который когда-то был влюблен в ее бабушку. – Что… Что вы знаете о Клэр Делакур? – начала она осторожно и тут же сама себя поправила: – Вернее, о Клэр Бофор?
Затаив дыхание, она ждала ответа. Рядом был подошедший к ним Алессандро.
– Клэр Бофор? Никогда не слыхал о такой.
Старик пожал плечами, с недоумением глядя на Нелли и своего сына, которые смотрели на него с каким-то странным выражением.
– Чего это вы на меня так уставились! Кто это такая? Еще одна подружка Валентино?
– Валентино, в виде исключения, не имеет к этой женщине никакого отношения, – сказала Нелли. – Пожалуйста, синьор Бриаторе, постарайтесь вспомнить. Все это было очень давно. – Она мысленно сосчитала. – Шестьдесят три года назад, если быть точной. Клэр! Клэр Бофор! Молодая француженка. Ей было тогда семнадцать. Она была очень красивая, блондинка, яркие голубые глаза. Вы знали ее?
– Гм, – растерянно хмыкнул старик. – Если она была такая красивая, я бы обязательно ее запомнил. Но я не знаю никакой Клэр. Нет. Никогда не был знаком.
– И вы не были в нее влюблены, вы уверены? В Клэр Бофор? В мае тысяча девятьсот пятьдесят второго? Здесь, в этом кафе? – не отставала Нелли.
– Что за новости! – Старик Бриаторе изумленно посмотрел на нее. – Какую ерунду вы городите! – начал он громко возмущаться. – Я, может, и много чего забываю, но в кого был влюблен, это уж я, слава богу, как-нибудь могу вспомнить. Еще чего выдумали! Кроме того, – он задумался, мысленно тоже проводя подсчеты, – в тысяча девятьсот пятьдесят втором я был давно благополучно женат на моей Эмилии, единственной женщине, которую я любил, вот вам и весь сказ, basta!
Все трое смущенно замолчали.
– А что там вообще насчет этой Клэр? – спросил наконец Джакомо Бриаторе.
– Клэр была моей бабушкой, – сказала Нелли. – И должно быть, она бывала в этом кафе… с молодым венецианцем, с которым они тайно встречались. Я нашла ее прощальное письмо. – Она пододвинула к Джакомо лежавшую на столе книгу. – В этой книжке, которая стояла здесь на полке. Засунутая за другими. И мне страшно хотелось бы узнать, кто ее туда засунул.
Бриаторе взял книжку и поднес ее к самому носу.
– Действительно в течение десяти дней, – пробормотал он вслух.
И вдруг выражение лица у него изменилось, стариковские глаза осветились воспоминанием, смешанным с жалостью.
– А ведь и правда, теперь я вспомнил! – произнес Джакомо Бриаторе и задумчиво покивал головой. – Я сам поставил эту книжку на полку. Много-много лет тому назад, может быть, это и было в мае тысяча девятьсот пятьдесят второго.
Нелли услышала, как у Алессандро вырвалось вдруг удивленное восклицание:
– Так что же, папа, неужели это значит, что ты…
– Тсс, – остановил сына старик Бриаторе. – Ничего это не значит. Я поставил книгу на полку, чтобы сохранить ее для несчастного человека, который ее тут оставил… Вон на том столике… – Он указал на столик у окна, за которым только что сидела Нелли. – Но он больше никогда не появлялся в «Settimo Cielo».
– Но кто же был этот человек? – спросила Нелли. – Вы его знали?
Старый Бриаторе печально кивнул:
– Да, да. Я знал его, хотя и не близко. Это был Паоло Палладино, сын мастера по светильникам.
– Сын того человека, который подарил вам тогда эти светильники?
Джакомо Бриаторе обернулся к Нелли:
– Тот самый. Он был немного моложе меня. Я тогда был баристой в «Settimo Cielo». Я тогда только что открыл кафе и трудился как одержимый. День за днем, вечер за вечером не вылезал из-за стойки.
Старик отхлебнул граппы.
– Знаете, синьорина Элеонора, работая баристой, много чего услышишь и увидишь. Тут поневоле узнаешь от людей их секреты, многие делятся с тобой своими горестями. Всякие истории так и снуют вокруг тебя, точно стая бездомных собак. – Джакомо вздохнул. – Счастливые истории и грустные истории…
Старик отвернулся к окну, и его взгляд, казалось, устремился в туманную даль времен.
– Но никогда больше за все годы, что я работал баристой, мне не приходилось наблюдать такой печальной истории, как та, что произошла с несчастным Паоло Палладино.
23
Паоло Палладино, как и его отец, должен был стать мастером по изготовлению светильников. Но молодой человек, не обладая талантами к этому ремеслу, мечтал о том, чтобы однажды уехать из Венеции, тесные рамки которой с каждым днем все больше тяготили его. Он был единственным сыном мастера, и если отец как человек, укорененный в местных традициях, жил по обычаю, не задаваясь лишними вопросами, его сын Паоло оказался мечтателем, он увлекался книгами и стихами, а свои мысли записывал в маленькую книжечку, которую постоянно носил с собой. После безвременной кончины супруги и матери Марии Палладино, которая всю жизнь была связующим мостом между отцом и сыном, один молча нес свое горе, в то время как другой погружался в мир своих фантазий. Поэтому не было ничего удивительного в том, что, оставшись одни, они духовно все больше отдалялись друг от друга.
Отец считал сына фантазером, вбившим себе в голову всякую блажь, которая со временем пройдет. В свою очередь сын видел в отце, который целый день гнул спину в мастерской в Каннареджо, а чтение романов считал опасным занятием, скучного, прозаического человека, лишенного воображения, а между тем светильники, которые Чезаре Палладино с таким мастерством изготавливал по старинным образцам, были полны поэзии и очень нравились младшему Палладино.
Между Чезаре Палладино и Джакомо Бриаторе установились добрососедские отношения еще до того, как Джакомо с семьей переехал в Дорсодуро, чтобы открыть на маленьком кампо свое кафе, которое, несмотря на его укромное местоположение, сделалось в пятидесятые годы достаточно модным местом, притягательным для туристов. Джакомо был среди тех, кто провожал в последний путь жену Палладино и, стоя над свежей могилой, молчаливо поддерживал Чезаре Палладино и Паоло, похлопывая их по плечу, а Чезаре подарил ему к открытию кафе «Settimo Cielo» десять светильников, которые висели на окнах, привлекая посетителей.
