– Заходи давай, – посерьезнела Махаллат, – тут важное дело есть.
Новосибирск, 1985 год
О Черных Полковниках ходили разные слухи.
В народе шептались, мол, какой-то Черный Орден организовал еще Андропов. Вызвал из ада души людей, служивших когда-то в органах, но подло убитых и поклявшихся перед смертью отомстить мафии власти и продажным сослуживцам. Теперь-де ходят-бродят демоны, вылавливают всяких гадов смердящих.
Да и что, ребята, вы посмотрите, как жить-то лучше стало? И тебе продукты на любой вкус в магазине, и одежда не только наша, но и заграничная появилась: жируй не хочу, даже машину не надо ждать годами – иди и хоть сегодня покупай. А Горбачев обещает, что через пять лет и квартирный вопрос полностью решит. Хоть черта-дьявола пусть приглашает, главное, чтобы снова в очередях за гречкой по полдня не стоять да детишек во что одеть-обуть было.
В среде партийной номенклатуры, услышав «Черные Полковники», начинали кто за сердце хвататься и сосать валидол, кто креститься, а кто и в обморок падал с испугу. Там эта тема была под запретом и вызывала почти у каждого животный ужас.
И лишь в Институте знали, что, конечно, никаких адских бездн Андропов не открывал, а, как обычно, организовал многоходовую комбинацию, которая и позволила ему не только прийти на финише к должности генсека, но и начать то, что сейчас продолжил Горбачев.
Перестройку.
Долгие годы Андропов собирал и прятал от ненужных глаз наиболее толковых людей не только из КГБ, но и из прокуратуры, МВД, ОБХСС и армейской разведки. Когда были готовы все досье на мафию во власти – в один день нанесли удар по ближнему кругу Системы, и понеслась череда судебных дел. Кого-то уже расстреляли, кто-то ждал своей очереди в камере, а кто-то в обмен на жизнь продолжал и продолжал давать показания, позволявшие вылавливать и мелкую шушеру и даже порой собирать информацию на крупные фигуры.
Лишь одно мешало полной победе.
Главам Системы удалось уйти, и не первый год четверо старых упырей скрывались от правосудия.
Здесь.
В Хранилище.
К следователю подбежал оперативник и что-то зашептал на ухо, показывая в сторону бетонной коробки штаба части, над которой под снежной порошей реяли по бокам два ярко-красных флага.
– Пойдемте, товарищи, – вздохнул он, – видимо, ребята нашли то, за чем вы сюда приехали. Во всяком случае, это единственный предмет на всей территории, находящийся в помещении.
Они двинулись по блестящему асфальту к зданию штаба. Бача шел рядом со следователем, за ними шелестел плащом Черный Полковник.
Сопровождавший их оперативник по дороге пояснил:
– Дверь внезапно открылась сама, когда подошел кинолог с собакой для проверки. До этого часа три, наверное, чем только не пытались взломать. На всякий случай псина так и сидит там, а то ведь, если эта бандура захлопнется, – такую дуру только динамитом потом…
– Не замерзнет псина? – поинтересовался Бача.
– Так ведь асфальт тут почему-то теплый, на нем в метель загорать можно. Ребята в одном месте уже ковыряют кусок дороги, хотят разобраться, как это все работает.
У входа стоял тонированный черный микроавтобус с проблесковыми маячками на крыше, без надписей и номерных знаков. Бача отодвинул вбок дверь и взял с кожаного кресла черную папку. Открыв, протянул прокурору:
– Давай, начальник, дружба дружбой, а обед по расписанию. Черкани пару строк.
Пробежавшись глазами по тексту, тот поинтересовался:
– Вижу, заранее бумагу для меня заготовили?
Сзади подошел Черный Полковник.
– Да. Вас переводят к нам, в Орден. Можете считать, что уже приступаете к работе.
– А если я откажусь?
Под капюшоном хмыкнули:
– В таком случае в кадровом отделе полетели бы головы. Но пока что такого не случалось, потому что там не ошибаются.
Бача дружески положил следователю руку на плечо:
– А представь, каково мне? Считай, первый раз в лицо назгула вижу. Мне ж эти черти теперь душу измотают бумажками об очередных неразглашениях. Давай ты все-таки откажешься, а? Ну их к рубленой бабушке с их секретами, и мне мучений меньше.
Рассмеявшись, следователь расписался и положил папку обратно в салон.
– Не хочу подводить кадровый отдел.
Если снаружи штаб, как его окрестили оперативники, выглядел как серый бетонный куб с единственным плотно занавешенным окном и массивной дверью, обитой серебристыми металлическими пластинами, то внутри это было абсолютно пустое помещение, без намеков на окна: дверной проем, четыре стены, пол и потолок. Все отделано странным светящимся материалом, напоминающим янтарь, создававшим приятный глазу полумрак в зале.
Правда, одна вещь все же была здесь, ради которой они и пришли.
Чемодан.
Старый, явно довоенного производства, судя по всему, сделанный из фанеры, когда-то он был коричневого цвета. Теперь эта рухлядь уже просилась на помойку, но почему-то была заботливо оставлена тут таинственным хозяином Хранилища.
– Это ловушка, – без обиняков заявил Черный Полковник.
– Мы все проверили, – словно оправдываясь, ответил оперативник, – ни взрывчатых, ни отравляющих веществ анализаторы не выявили. Но открывать и трогать, как и было приказано, никто не посмел. Если надо – снаружи ждет бригада саперов.
Бача вежливо взял могучими руками за плечи сотрудника и развернул лицом к выходу:
– Брысь, и все пусть все тикают метров на сто отседова. Мы этот чемоданчик на троих сообразим.
Бывший следователь, вдруг неожиданно вошедший в элиту спецслужб, даже не дернул щекой. «Молодец, парень», – подумал внимательно следивший за новичком Полковник.
– А собака? – жалко уточнил оперативник.
– И хот-дог свой тоже забирай, найдем чем закусить. Живо, живо!
Тот кинулся исполнять приказ, а Бача подошел к чемоданчику и стал его разглядывать.
– Слушай, назгул, посмотри сюда. Здесь следы от наклеек. Такие обычно раньше ставили на багаж во время международных путешествий.
– Что это нам дает? – прохрипел тот.
Бача почесал в затылке.
– Собственно, пока ничего. Но возьмем на карандаш. Ладно. Новичок, глянь там, спрятались по норам черти?
Следователь выглянул во двор.
– Все чисто, – крикнул он.
– Ну и ладушки. Чего резину-то тянуть…
С этими словами Бача взял чемодан, положил его, отщелкнул замки и откинул потертую крышку. Наверное, с минуту молча, с открытым ртом, смотрел на содержимое. А затем со спринтерской скоростью, беспрерывно матерясь, вылетел за дверь.
