Это было похоже на сон, когда пытаешься убежать от чудовища, а ноги становятся ватными и ты словно муха, увязшая в паутине.
Внезапно надо мной склонился кто-то огромный, протянув к моей шее руку. Хотелось отдернуться, но тело уже совсем не повиновалось.
Здоровяк же лишь распрямил указательный палец. По нему резво взбежали трое маленьких черных паучков, на спине которых мне привиделся рисунок в виде песочных часов.
– Идите, девочки, домой, – сказал гигант, – дело сделано. Правда, вряд ли благодарное человечество поставит вам памятник.
Затем я потерял сознание.
Таллин, 1977 год
По дороге в аэропорт, сидя в такси, Аркадий заново прокручивал в голове сегодняшний сон. Он не верил в совпадения и случайности, всегда даже в самых странных событиях находя определенные закономерности, и интуитивно выискивал предпосылки к ним.
«Итак, для начала проанализируем увиденное. Кто стоит за спиной генерала Ильина, было ясно и так.
Кнопмус. Друг Юра.
Отсюда напрашиваются сразу два вывода.
Первое. Системе не нужны мертвые братья Стругацкие. Системе нужны перемолотые в фарш, униженные и сломленные братья Стругацкие.
Зачем? Мы ведь никогда диссидентами не были. Может, именно к этому нас и пытаются подтолкнуть?
Далее.
Этот ребенок показал мне то развитие событий, которое грозит прежде всего нашей стране, поскольку те ублюдки на площади разговаривали по-русски. Хотя кто знает, данных недостаточно.
Главный вопрос заключается в том, что пацан имел в виду, говоря о выборе. С Кнопмусом у нас, конечно, не дружеские, но вполне нормальные отношения по принципу «ты мне – я тебе». А вот прислугой у этого «вершителя судеб» никогда не был и быть не собираюсь.
Тем не менее от некоего моего решения зависит будущее. Понять бы, что за выбор предстоит сделать…»
Когда у входа в аэровокзал он углядел знакомое скуластое лицо, то абсолютно не удивился и даже сам первый кивнул, выходя из машины.
Кнопмус был хмур и резок.
Подойдя к Аркадию, бесцеремонно взял его за руку, молча направившись к дежурному милиционеру. Показав тому какую-то корочку и что-то шепнув на ухо, потащил в глубь служебных помещений. Открыв дверь с табличкой «директор», втолкнул внутрь.
Из-за стола поднялся представительного вида упитанный мужчина.
– Кто вы такие?
Тут Аркадий впервые смог воочию лицезреть, на что способен «друг Юра». Кнопмус тихо сказал мужчине:
– Иди, погуляй пока, растряси жирное пузо.
Будто мальчишка, тот резво перескочил через стол и выбежал наружу. Стругацкий сам почувствовал неимоверное желание сейчас же оказаться на ближайшей спортивной площадке и подтянуться минимум раз пятьдесят, но его крепко держал за руку Кнопмус, вырваться из стальной хватки было невозможно. Когда директор исчез, он залепил Аркадию пощечину и, словно тряпичную куклу, кинул на стул.
– Пришел в себя?
– Да, – ответил тот, потирая щеку, – не удивлюсь, если весь Таллин ринулся заниматься физкультурой. Впечатляет. В Спорткомитете СССР, случайно, на полставки не калымишь агитатором?
– Некогда, Арк, о таких пустяках толковать и шутеечки выслушивать. Давай сразу к сути, – сказал Абрасакс, устраиваясь в директорском кожаном кресле. – Волею судеб ты частично в курсе наших дел. Поэтому не стану юлить: все очень плохо. Не то чтобы даже плохо – хуже. Все зыбко. Когда все плохо – хотя бы ясно, какую проблему необходимо решать. Но сейчас… сейчас эту проблему невозможно даже сформулировать.
Аркадий опустил глаза в пол и засопел носом.
– Может, будешь наконец откровенным до конца, друг Юра?
Буквально подпрыгнув от злости, Кнопмус стукнул кулаком по столу так, что стоявший на нем графин с водой рухнул на пол, разбившись вдребезги, и заорал:
– Да как же быть откровенным до конца, если я абсолютно уверен в том, что сегодня ночью ты разговаривал с тем, кто эти проблемы нам и создает?
– Тогда для чего эта встреча? Неужто решил поделиться какой-то информацией?
– Нет. Но когда он придет в следующий раз, передашь ему ультиматум.
– А самому не судьба?
Тот покачал головой:
– К сожалению, это невозможно.
Новосибирск, 1979 год
Когда Абрасакс вошел в храмовый зал, то испытал самое большое удивление за все время своего существования.
Перед алтарем на своих традиционных местах сидели князья Севера, Юга, Запада и Востока. Рядом с каждым креслом располагался небольшой столик, на котором обычно стояли напитки, пепельница, табак по вкусу и элитные закуски.
Но сегодня на каждом из столиков лежало по отрезанной голове.
Герион.
Зафаэль.
Маха.
Ксафан.
Абрасакс непроизвольно сглотнул.
– Что это за кунсткамера? – поинтересовался он.
– Позвольте мне, – проскрипел высохший, будто мумия, князь Севера, – на правах старейшего из глав Системы ответить на данный вопрос. Вчера вечером каждому из нас была доставлена прямо на дом голова его личного куратора. Я, например, свою «посылочку» обнаружил в постели, князь Востока – в холодильнике, князь Юга – на рабочем столе, а князь Запада вообще в унитазе. Интересно то, что мы сами не знаем, где будем ночевать в тот или иной день, подобное правило безопасности ввели именно вы, и уже очень давно. У нас возник резонный вопрос: раз даже собственные аватары всемогущий Абрасакс не в силах защитить, то можем ли мы в дальнейшем полагаться на Завет?
– Завет с людьми был заключен, когда еще никакой России не было и в помине, – задумчиво ответил Абрасакс, подойдя к столикам и внимательно рассматривая головы, – вы сначала ответьте: хоть кто-то из вас догадался вызвать экспертную группу, прежде чем брать в руки эти головы?
Тучный князь Запада выдохнул колечко дыма из стоявшего у ног кальяна и пробасил:
– Представьте себе – все. Первое, чему учат преемника с самых пеленок – протоколам основ безопасности. И хотя со временем они меняются, но каждый из нас раньше слова «мама» выучил слово «охрана», это уже на генетическом уровне, видимо. Сразу отвечу – никаких следов, ни проникновений в помещения, равно как отпечатков пальцев, не обнаружено. Нет следов и на… – Он кивнул на стоящую рядом голову.
Тем временем Абрасакс осматривал уже последнюю, четвертую голову – Гериона.
– Да, – вздохнул он, – должен сказать, что, во всяком случае, по поводу останков ваши эксперты правы. Нет вообще никаких следов, даже не ясно, чем головы были отрезаны. Я бы предположил, что воздухом.
Князь Юга усмехнулся.
– Зря смеетесь, князь, – заметил Абрасакс, – это элементарно. Смотрите.
