– Собственно, я пригласил вас, уважаемый Аркадий Натанович, чтобы объясниться.
Стругацкий, усаживаясь, хмыкнул:
– Надеюсь, на дуэль вызывать не собираетесь?
Собеседник хрипло закашлялся в смехе:
– Бросьте. Я не Дантес, а вы не Пушкин, не в обиду будет сказано. Все дело вот в чем. В свое время у вас было кое-что украдено, и я хотел бы вернуть это законному владельцу.
– Что же это?
– Воспоминания о двух эпизодах жизни. Один – о том, что случилось в Вологде в сорок втором году, а второй – о поездке в Ленинград в семьдесят первом.
Стругацкий недоуменно поинтересовался:
– Как же можно украсть воспоминания?
Мужчина, сидевший напротив, закивал большой головой:
– Можно, еще как можно. Видите ли, схема этого мира весьма сложна, и многие обитатели его обладают такими способностями, которые обычным людям показались бы, мягко говоря, неестественными. Здесь действуют множество сил, каждая в своих интересах, но иногда они по тем или иным причинам вступают в союзы или идут на взаимовыгодные сделки. Например, ваш знакомый Кнопмус. Думаю, вы и сами поняли, что он, скажем так, обладает определенными необычными способностями?
Арк кивнул.
– Тогда ответьте еще на один вопрос, – попросил таинственный собеседник, – вам для начала рассказать вкратце правду или я просто выполню свой долг перед предшественником и верну утраченное?
– Вообще-то лучше не вкратце, а поподробней, но в первую очередь объясните, что за дурацкая манера у всех вас не представляться? Сначала этот маленький Директор, теперь вы. Какой-то клуб анонимов, честное слово.
– Попробую объяснить на простом примере. Вот, скажем, ветер. Станете говорить вместо «ветер» – руменкль или трулонак, изменится ли от этого сущность самого ветра? Нет. Если угодно, называйте меня Страж, поскольку я его преемник, но и это слово не будет каким-то содержательным вместилищем смысла. Вы ведь литератор, сами знаете, как богат русский язык. Можно быть как преданным кому-то, так и преданным кем-то. Точно так же можно быть Стражем добра и Стражем зла. Но кто определяет степень того же добра или зла? Человек. Кто придумывает слова? Человек.
Стругацкий похлопал по карманам, вытащил пачку сигарет со спичками и закурил.
– Знаете, вы прекрасный софист, как и Кнопмус. Все только что сказанное вроде бы абсолютно логично, но ни о чем. Если таким же образом мне будут открывать сакральные тайны, то лучше уж я сам обо всем догадаюсь без выслушивания высокопарных речей, а то, простите, мне рано вставать завтра, нам с братом надо работать.
– Ладно, – хлопнул в ладоши Страж, – давайте начнем с первого воспоминания, а потом уже побеседуем, и вы поймете разницу между софистикой и объяснениями.
Вологда, 1942 год
Над Аркадием склонилось лицо Кнопмуса. Сквозь мутную пелену усталости явственно увидел пронзительные маленькие глаза, упрятанные под седыми бровями. И еще услышал рядом странное дыхание: так обычно дышат собаки.
Кнопмус улыбнулся:
– Я не сомневался в тебе, Арк.
Затем глаза затуманились, но он все еще продолжал слышать происходящее. Раздались какие-то щелкающие звуки.
– Да, – сказал Юрий Альфредович, – мальчик мертв. Прекрасно, все идет, как мы и задумали. А отец жив, отправь его в Хранилище.
Послышались звуки собачьих шагов, затем что-то зашуршало по полу.
– Страж, будьте добры, подойдите сюда.
Раздался странный для вокзала звук, будто кто-то в тапочках шаркает по полу, хотя даже здесь мороз стоял лютый. Затем противный голос произнес:
– Ну и что ты хотел?
– Не сочти за труд, сотри ему память, – сказал Кнопмус.
– Так как я сотру ему память, если он мертв? Его нет, – брюзгливо ответил неизвестный.
– Айн момент, – поправился Кнопмус, и тут Аркадий почувствовал, что тело вновь наполняет жизнь, а пелена с глаз спала. Он увидел наклонившегося над ним Юрия Альфредовича, который держал в руках его голову, а за ним стоял какой-то встрепанный рыжий мужчина в халате. – Вот теперь приступайте, минхерц. Последние десять минут он помнить не должен. И погрузи заодно его в сон, я сейчас вызову врачей, и мы отправим парня в больницу.
Ленинград, 1977 год
Аркадий вновь очутился в кресле перед своим абсолютно лысым и весьма бородатым собеседником. Чем-то он походил на того рыжеволосого, который только что промелькнул в воспоминании.
– Стражи не родственники между собой? – первое, что спросил Стругацкий.
– Нет, но есть одна схожая черта. Все Стражи – шизофреники. Когда-то таких людей называли шаманами, волхвами, пророками, юродивыми или колдунами. Теперь они обитают в клиниках для душевнобольных. Собственно, это мера самозащиты Кнопмуса от нас, население растет по экспоненте, а значит, растет и число потенциальных Стражей.
– Простите за врожденное скудоумие, но, может, мне наконец объяснят, что же охраняют эти пресловутые Стражи? – уже не сдерживаясь, всплеснул руками Стругацкий.
– Разум, – коротко ответил собеседник и вздохнул, – хотя вернее было бы сказать – разумы от Разума. Ваш друг Юра – не совсем человек. Если конкретней – он даже не из нашей вселенной. Когда впервые люден…
– Люден? – перебил его Аркадий.
– Да, так их называют в родном мире, крайне похожем на наш, даже на уровне генома местного человечества, но пошедший в свое время по иному историческому вектору. Так вот, когда впервые люден столкнулся с людьми на Земле, то обнаружил одну крайне неприятную для себя особенность. Никто физически не мог выдержать его присутствия. Первые разумные приматы просто поголовно вымерли в первую же секунду его появления. Тогда он стал экспериментировать и отправлять малую часть своего сознания, отдаленно наблюдая за тем, как зарождается человечество. И вот когда, наконец, хомо, уже давно слезшие с дерева, научившиеся примитивному языку, каким-никаким ремеслам и сколотившиеся в племена или, вернее будет сказать, стаи, привыкли к присутствию частицы людена, он вновь решил приблизиться, чтобы изучить их. Поскольку как такового тела у него нет, то он принял форму бога, которому поклонялось племя и тотемы которого были расставлены повсюду вокруг. И тут случилось самое интересное. Как вы понимаете, это ведь был всего лишь гипноз, чтобы племя склонилось перед ним, не стану врать, исключительно для научных целей, – Страж поднял руки. – Но так или иначе, когда это представление было в самом разгаре, из одной хижины вышел местный шаман. Подойдя к тому месту, где на самом деле находился люден, вполне доступно объяснил ему, кто он, откуда, зачем здесь и, по легенде, весьма вежливо попросил покинуть планету. Правда, насчет вежливости я сомневаюсь… Но не это самое смешное. Представьте себе состояние людена. Разум, способный путешествовать между мирами, галактиками и вселенными был, как выразились бы в уголовной среде, «по понятиям опущен». Тот, разумеется, свернул шарманку и сел с шаманом за стол переговоров. И тут случилось непоправимое…
