– Боюсь вас огорчить, но наш разговор, вероятно, затянется, – сказал с усмешкой Ильин и пододвинул пепельницу собеседнику. Затем хлопнул в ладоши, из мрака появился тот самый водитель с бутылкой коньяка и хрустальным фужером.
– Простите, компании не составлю, не пью и не курю, – сухо заметил старик, – но вы, пожалуйста, располагайтесь поудобней и, если что-то будет нужно, в любой момент без всякого стеснения прерывайте меня, договорились?
Аркадий кивнул.
– Вот и славно. Собственно, пригласил вот по какому поводу. Лет пять назад вы с братом впервые попали под мое пристальное внимание, когда вдруг опусы Стругацких стали появляться в западной печати. Но неожиданно все спускают на тормозах. Как так? Начал копаться и обнаружил поразительную вещь. Кстати, объяснять, где на самом деле я работаю, думаю не надо?
– Секретарем по организационным вопросам Московского отделения Союза писателей СССР, – отчеканил Стругацкий.
– Ответ как говорится правильный, но неверный. Вы все прекрасно знаете. Думаете, разговоры в коридорах или туалете Дома писателей, да хоть бы даже в парке Комарова, где вы так любите гулять с братом, – ехидно протянул он, – не фиксируются? Ой, не будьте наивным, Аркадий Натанович, ведь сегодня уже пятьдесят два года стукнуло как-никак. Нынче техника такая – писк комара за километр записать можно. И то, что всем известно о моей работе в КГБ, я прекрасно знаю. Это вас, интеллигенцию, коробит от одного названия данного учреждения, а для меня – честь служить Системе.
– В этом-то вся и разница между нами, Виктор Николаевич, – не удержался Аркадий, хотя всю дорогу сюда убеждал себя лишний раз рта не раскрывать, – вы служите Системе, а я служу Родине.
– Слишком пафосно, даже прямолинейно для талантливого писателя, могли бы поинтересней завернуть, но – суть ухватили. Я Системой вскормлен, воспитан и сам являюсь ее частью. Если приводить аналогию из анатомии, я – рука Системы. Знали бы вы, сколько раз с моей помощью менялась власть в стране за эти годы. Сколько людей погибло или кануло в небытие. И все ради одного: Система должна быть неизменной. Я это понял еще мальчишкой, после революции глядя на то, как рушится выстроенная веками структура власти, как весь мир вслед за нами стал трещать по швам. И поэтому ни секунды не раздумывал, выбирая нужную сторону. Сталин уничтожил все благоглупости, которые наворотил Ленин, вернул Империю к естественному состоянию. К сожалению, у него было не все в порядке с головой, и пришлось избавиться от него – вышел из-под контроля. Затем пришлось убрать и Берию, который как раз все наши подковерные игры знал на «ять». Думал, дурачок, выехать на штыках под шумок, пока никто ничего не понял. А мы бдим, бдим всегда. И внимательно следим за всем, вне зависимости от того – есть вождь или нет.
– Не понимаю, Виктор Николаевич, зачем вы все это мне рассказываете? – с некоторой оторопью спросил Стругацкий.
– Поймете, слушайте дальше. С Хрущевым еще проще вышло, даже не пришлось его отправлять к праотцам. Подсунули провокацию, он и свернул все игры в демократию, выбрав нужный вектор, и вскоре тихо ушел на пенсию. Заметьте, не вперед ногами, хотя такой вариант рассматривался. Вот Леонид Ильич, дай бог ему здоровья, никогда вообще ни во что не вмешивался, и последние годы мы полностью взяли на себя бразды правления. Больше не будет никаких поворотов и переворотов. Все просчитано на годы вперед. Умрет Брежнев – уже готов Суслов, умрет Суслов – придет Андропов, умрет Андропов – придет Черненко. А если кто-то выпадет из схемы, так это не беда. Теперь генеральный секретарь – всего лишь фикция, важнейшие вопросы давно решаются не в Кремле.
– Можно я сделаю вид, – искренне попросил Аркадий, – что ничего этого не слышал? Потому что все, что вы рассказали мне, попахивает если не государственной изменой, то как минимум нарушением конституционных прав граждан.
– Я все ждал, когда же наконец вспомните про Конституцию. Слышу эту песню постоянно от таких, как вы. Забудьте про Конституцию. «Государство – это я», – сказал один неглупый человек, в свое время. У нас в стране устроено несколько иначе. «Государство – это мы». Маленькие незаметные глазу человечки. Сидим, перебираем бумажечки, заведуем чем-то непонятным, следим за кем надо, убираем лишнее, наносное, оставляем наше, посконное, скрепное. Правда, есть одно существенное «но». Из-за этого, собственно, пригласил и так долго мучил, объясняя, на мой взгляд, прописные истины. Имя этому «но» – Юрий Альфредович Кнопмус.
– А что нужно от меня? – искренне удивился Стругацкий. – Не ошибусь, если с уверенностью скажу: он полностью интегрирован в эту самую… Систему, – выплюнул он презрительно.
– Да, поэтому, кстати, сейчас вы и сидите в этом кресле с фужером коньяка, а не топчете зону где-нибудь в Магадане. Знаю, Кнопмус симпатизирует вам. Да, а Юрий Альфредович не рассказывал, как когда-то, в тридцатых, спас Натана Стругацкого, м? Неужто утаил эту историю? – заинтересованно и даже весело спросил Ильин. – По глазам вижу – утаил. А тем не менее отца-то вашего еще в тридцать седьмом расстрелять должны были. Кнопмус лично ездил встречаться с ним аж в Сталинград, а по возвращении убедил Хозяина вычеркнуть того из списков на ликвидацию. Иосифу Виссарионовичу что? Одним больше, одним меньше, к тому же у них тогда большая дружба была, и портить отношения из-за какого-то там мелкого функционера не имело смысла. Так-то вот. Но это все лирика. Теперь – главное.
Аркадий впервые за весь разговор достал сигареты и закурил. Старик же продолжал как ни в чем не бывало:
– За последние годы Система обрела поистине неимоверное богатство. Многие западные миллионеры – щенки по сравнению даже с весьма мелкими аппаратными сошками. Но здесь мы сыграли против себя: всеобщий аскетизм возведен в ранг культа настолько, что даже хороший автомобиль вызывает ненависть и напряжение вокруг его владельца. А мы ведь тоже люди, хотим ездить по заграничным курортам, плавать на собственных яхтах, жить в дорогих особняках, летать на частных самолетах. И было принято решение в скором времени проект под названием «Советский Союз» переформатировать. То есть все останется, как и было, но будет называться иначе. Когда в руках все СМИ – легко за пару месяцев навязать западные ценности, демократию там всякую, свободу слова, чтобы быдло, вчера еще размахивавшее красным флагом, теперь счастливо визжало, поедая американские гамбургеры. А мы тем временем сможем обналичить наши капиталы и жить уже в открытую, не таясь, в статусе богатейших людей страны. Но вот в чем проблема, Аркадий Натанович. Я очень и очень стар. К тому же, мягко говоря, имею множество недругов не только среди ваших башковитых говорунов. Поэтому пришло время в очередной раз сменить личность. Я ведь даже и не Ильин, за свою карьеру мне часто приходилось менять маски.
Он прищурил глаза и ткнул в Стругацкого пальцем.
– Пришло время надеть маску Аркадия Стругацкого. Но этого мало. Нужно поправить еще и здоровье, вернуть себе годков сорок хотя бы. Для этого вы сейчас позвоните Кнопмусу и скажете: «Друг Юра, я устал от всего и решил покончить с собой. Личность свою оставляю в наследство Виктору Николаевичу Ильину, ты его знаешь. Он позаботится о моей семье, а ты позаботься о нем и сделай для него персональный артефакт здоровья».
