Малколм скривился.
– Мне медведь на ухо наступил. Боюсь, люди забросают нас едой, если я начну петь.
Джоан улыбнулась – Малколм на это и рассчитывал – и заняла свое место.
– Тогда я постараюсь спрятаться, если увижу, что ты открыл рот.
– Я знал, что ты мудрая женщина, Джоан Маккенна.
Он наклонился к жене и крепко поцеловал ее. Губы Джоан изумленно раскрылись, и он воспользовался этим, проведя по ее губам кончиком языка.
Спать рядом с ней в течение шести ночей и сохранять целомудрие было для него сущей пыткой. Желание было необычайно сильным. Оно будоражило, горячило кровь, угрожало лишить его здравого смысла. В результате столь долгого воздержания поцелуй на глазах членов клана стал более страстным, чем это допускали приличия.
Донесшиеся до него сквозь чувственный дурман восторженные крики и свист напомнили Малколму о многочисленных зрителях и дали силы подавить физическое желание. Он прервал поцелуй – пока еще мог – и нехотя отстранился. Джоан вспыхнула, и он точно знал, что она распознала голодный блеск его глаз.
Довольный тем, что успешно овладел собой, Малколм одарил жену намеренно дерзкой ухмылкой. Ее глаза расширились, и неожиданно она крайне заинтересовалась содержимым подноса, на котором им подали еду.
Решив, что он достаточно ее дразнил, Малколм тоже занялся едой, но едва ли ощутил вкус.
Глава 12
Джоан, с пылающими от смущения щеками, не отводила глаз от стоящего перед ней подноса. В отличие от прижимистого гостеприимства ее отца клан Маккенна не пожалел ничего для свадебного пира. Блюд было множество, и среди них целый молочный поросенок, свежая и соленая рыба, жаркое из кроликов, говядины и оленины, колбасы, тушеная капуста, горошек и разные виды печенья. Эля и вина было столько, что можно было заполнить ими целый пруд.
Все это было совершенно непохоже на овсяные лепешки и сушеное мясо, которые они ели в путешествии, поэтому люди откровенно наслаждались вкусной едой. Трапеза дала Джоан возможность взять себя в руки. Поцелуй Малколма был неожиданным. Однако еще большей неожиданностью стал трепет, который он в ней вызвал. Будь они наедине, она, вероятно, не имела бы ничего против еще одного поцелуя.
Конечно, поцелуи будут позже, когда они, наконец, консумируют свой брак. При этой мысли сердце Джоан забилось чаще, но она сделала над собой усилие и отбросила страхи. Она может узнать многое о своей новой семье и клане, если будет наблюдать и думать. А размышления о Малколме и постели только отвлекают.
Джоан величественно кивнула лэрду, занявшему место справа, и леди Эйлин, сидевшей рядом с мужем, потом посмотрела в другую сторону. Бриенна тоже сидела на возвышении. Слева от нее расположился Джеймс, справа – Кэтрин.
Бриенна, похоже, уже освоилась. Она часто улыбалась и ела с большим аппетитом. Самое большое удивление Джоан вызвало присутствие за столом юной Лилиас. Она сидела рядом с отцом на высоком стуле, явно сделанном специально для нее.
Слуги сновали взад-вперед по залу, разнося подносы с едой и кувшины с напитками. Гости тоже ходили по залу. Некоторые останавливались у возвышения, чтобы поговорить с членами семьи и поздравить Малколма и Джоан.
Ее представили такому количеству новых людей, что она оставила попытки всех запомнить. Тем не менее, она вежливо улыбалась и временами даже что-то говорила. Ее репутация здесь не была известна, а значит, у нее появился шанс зарекомендовать себя дружелюбной и благожелательной леди, и она решила этот шанс не упустить.
Новый брак, новое начало. Джоан извлекла тяжелые уроки из своих прошлых ошибок и понимала, что не должна их повторить.
Лэрд Маккенна встал, поднял кубок и потребовал внимания. Шум голосов тотчас стих.
– Сегодня мы празднуем свадьбу Малколма и Джоан. Давайте пожелаем им долгой и счастливой жизни среди нас.
– И пусть Господь благословит их многочисленным потомством, – послышался мужской голос из зала.
Люди кричали, свистели, смеялись, стучали по столам. Лэрд Маккенна широко улыбнулся, поднял кубок выше и выпил. Взгляд Джоан скользнул по залу. Она с радостью убедилась, что добрые пожелания членов клана, в том числе Джеймса и леди Эйлин, вполне искренние.
– Лилиас всегда сидит за столом на возвышении во время еды или сегодня исключительный случай? – спросила Джоан, когда лэрд занял свое место.
– Обычно она ест здесь, вместе с другими членами семьи, – ответил он. – Малколм сделал ей специальный стул, когда ей было три года.
– Это довольно необычно.
Лэрд безразлично пожал плечами.
– Малколм всегда относился к девочке снисходительно. Пожалуй, даже слишком снисходительно.
– Да. – Джоан проглотила кусочек мяса. – Могу я узнать, почему его никто не остановил?
– Она его дочь.
– Но вы же все с ней живете.
Глаза лэрда потемнели, и Джоан показалось, что она зашла слишком далеко. Лэрд не мог не защищать свою семью, а она только что оскорбила его внучку.
Но лэрд не разгневался, а весело засмеялся.
– Просьбы, слезы, надутые губки. Она всем этим владеет в совершенстве. Свое поведение Лилиас, как правило, оправдывает тем, что она бедный ребенок, лишенный матери. Теперь у нее появилась мать, и ей придется придумать другое оправдание. Или научиться вести себя прилично. Тебе хватит мужества взяться за эту работу?
– Думаю, это мой долг, – пробормотала Джоан, явно не испытывая удовольствия от этой идеи.
Да, она сможет взять в руки испорченную Лилиас – ради блага всех, в том числе и самой девочки, но она подозревала, что Малколм отнесется к этому так же, как она сама, когда кто-то вмешивается в ее отношения с Каллумом. Она вовсе не приветствовала подобное вмешательство.
Тем не менее, очевидно, что если воспитание девочки оставить Малколму, ничего хорошего из этого не выйдет. Из ребенка получится ужасная женщина. Джоан вздохнула. Вот еще одна проблема, которую необходимо обдумать.
Остаток вечера Джоан молчала, наблюдая за своей новой семьей. Легкость, с которой они общались между собой, постоянные шутки и смех – все это говорило о взаимной привязанности. Особенно интересны ей были родители Малколма. Она неоднократно слышала рассказы о том, как сильно увлечен лэрд Маккенна своей супругой, и теперь поняла, что леди Эйлин отвечает ему тем же. Любовь и преданность были видны в каждом жесте, в каждом взгляде этой пары.
Они обменивались влюбленными взглядами, тихо переговаривались и смеялись, склонив друг к другу головы, словно пара голубков. Достаточно было леди Эйлин тронуть супруга за руку, как немедленно все его внимание переключалось на нее.
Она заботилась, чтобы на подносе мужа была его любимая еда, а кубок – наполнен вином. Он бережно убирал прядь волос, выбившуюся из прически и случайно упавшую ей на лицо. И еще он всегда требовал, чтобы девушки пели любимые песни жены.
