Кэтрин поняла, что ее челюсть сама собой рухнула вниз.
— В самом деле? Доктор Уайттингтон? — спросила она.
— Да, действительно. Доктор Уайттингтон — или Макс. Мне можно, я видела его без трусов, и он готовил мне чай в три часа утра. Боже, не смотри на меня так, Кейт. Ты смотришь с таким неодобрением, как будто я какое-то преступление совершила. Что не так? Это потому, что мы из разных слоев? Конечно, ты права, и знаю, у нас тут не поощряются близкие отношения с родителями учеников, но он такой классный, а я умею держать язык за зубами, когда нужно. В общем, юный Джейкоб получит ту долгожданную пятерку, к которой так сильно стремится, главное, чтобы мы и дальше виделись с его папочкой! Кейт, скажи хоть что-нибудь уже…
— Так ты не лесбиянка? — вырвалось у Кэтрин.
Вопрос застал Наташу врасплох. Несколько секунд она, судя по всему, искала варианты ответа, но потом просто захохотала, запрокинув голову, громко и безудержно.
— Я не кто?!
— Лесбиянка, — Кэтрин было неловко даже просто использовать это слово в данной обстановке.
— Лесбиянка? О мой бог! С чего ты вообще так решила? Потому что я коротко стригусь и ношу мужские кроссовки? — хихикала Наташа.
— Нет! Нет, Наташа, и близко нет. Просто так сказал Марк… — попыталась объяснить Кейт.
— А, вот оно что. Да твой Марк никогда не отличит лесбиянку от нелесбиянки! Как же этот придурок любит вешать на всех свои тупые ярлыки. Моралист чертов! Конечно, мне по фиг на его мнение, но, если он будет распускать обо мне такие слухи, это может повредить.
Наташа вдруг сообразила, что говорит не только со своей лучшей подругой, но и с женой Марка.
— Прости, Кейт, я не хотела никого обидеть, но ты понимаешь, что я имела в виду.
— Никого ты и не обидела, это ты меня прости, я не должна была думать, что Марк прав. Надо было своей головой соображать. А я, дура, губу раскатала — каково это, когда твоя подруга лесбиянка…
— Ах, дорогая, я тебя разочаровала, да? Прости, пожалуйста, если я тебя подвела своей атипичной любовью к сексу с мужчинами, — хихикнула Наташа.
Обе женщины рассмеялись и вышли из магазина под руку. Сотрудники магазина молча наблюдали за этими странными женщинами — перед тем как они свернули за угол, Наташа игриво ущипнула Кэтрин за задницу.
— Ну, что ж, Кейт, если уж они все равно собираются распускать сплетни, так пусть хотя бы не совсем уж на пустом месте! — сказала Наташа.
Кэтрин подпрыгнула и содрогнулась, не от жеста своей подруги или сожаления о возможных сплетнях, а потому, что Наташа невольно растеребила один из порезов, который почти зажил, а теперь из него снова потекла кровь.
Кэтрин улыбнулась. Она закрыла дверь посудомоечной машины и сосредоточилась на своих будущих хлопотах по хозяйству. Вторник, вторник… Что же ей нужно было сделать во вторник? Хотя Кэтрин уже много лет приходилось запоминать огромные списки неотложных дел, в последнее время она все чаще о чем-то забывала. Наверное, это возрастное. Ах да, вот, вспомнила. Вторник — снять все учебники Марка с книжных полок, протереть полки и каждый учебник затем поставить на место; заправить детям постели, выстирать и погладить их постельное белье; прополоть клумбу на заднем дворе; тщательно вычистить ванные во всем доме и убедиться, что вся сантехника начищена до блеска. Наконец, отполировать и натереть воском паркет в коридоре, а потом купить в лавке восемь кусков органического филе лосося и что-нибудь в качестве гарнира. Всего лишь еще один день, а какой насыщенный.
* * *
Кэтрин включила электрический чайник. На сковороде уже жарилось посыпанное травами филе, шумела пароварка с загруженными в нее спаржей и нарезанными ломтиками кабачками. Скоро Кэтрин должна была переодеться к ужину. У нее оставалось еще десять минут. Женщина подошла к полке с поваренными книгами и достала из тайника между двумя из них тонкий томик. Она знала, что Марк никогда не будет искать его здесь — между книгами Джейми Оливера «Моя Италия» и «Вместе с Джейми»… Книга, которую Кэтрин сейчас читала, принадлежала перу индийского писателя Разипурама Кришнасвами Нарайана и называлась «Сказки Мальгуди».
Когда его объявили самым старым жителем города, Рао было что-то между девяноста и ста пятью. Сам он, однако, уже давно перестал считать года и ненавидел дни рождения — особенно после своего восьмидесятилетия, когда отовсюду съехались его родственники и заставили старика участвовать во всяких религиозных церемониях по случаю его дня рождения, с трубами и фанфарами. Все эти ритуалы настолько вымотали бедного Рао, что последующие две недели он не вставал с постели — у него был сильный жар.
Кэтрин было достаточно даже коротких фрагментов книг, которые она успевала урвать, чтобы сбежать в выдуманный мир хотя бы на пару минут. При любом раскладе у нее оставалось времени прочитать не больше восьмидесяти слов за раз, но в этих строчках женщина находила хоть какое-то спасение. Следующие несколько часов в голове ее будут роиться вопросы по прочитанному. Сколько же все-таки лет было Рао? Где он жил? Почему умер и в каком возрасте?
Взяв чашку с чаем с собой, Кэтрин поднялась в спальню и села перед трюмо, зеркала которого были расположены под таким углом, что она видела себя со всех сторон, как ни крути. Укрыться от самой себя было невозможно.
Кэтрин дотронулась пальцем до холодного стекла и посмотрела на свое отражение. Перед ней сидела грустная женщина, запертая в зеркале, вынужденная каждый день натягивать на лицо фальшивую улыбочку. Кэтрин не смогла решить, какая же она на самом деле. Неужели у нее правда такое холодное, ничего не выражающее лицо, как то, что сейчас смотрит из зеркала, или это просто маска, скрываясь за которой Кэтрин может сбежать от окружающего мира? Убрав ладонь от зеркала, женщина поняла, что это не имеет значения. Все равно та грустная особа с безжизненным лицом, что смотрела безучастно из зеркала, и та Кэтрин, которая из-под своих усталых век воззрилась на нее, — один и тот же человек.
В такие моменты Кэтрин казалось, что она вот-вот сойдет с ума. Ведь если учесть, что жизнь ее была совершенно «сумасшедшей», надежда обезуметь на самом деле оставалась всегда.
Она расчесала свои липкие волосы и нацепила сбоку заколку, чтобы та хоть как-то отвлекала от странного состояния самих волос. Что там Доминик сказал утром? Как совершеннейшая крейзи! Подобное было не очень-то приятно слышать, и вдвойне, если не втройне неприятно, если такое говорил кто-то, кто вам дорог.
Кэтрин нанесла на скулы румян, а в области декольте побрызгала духами. Как всегда, женщина услышала слова знакомой песни. Теперь они звучали в ее голове, не умолкая ни на секунду:
Ты — и любовница, и лучший друг…
Сразу встречай, его шагов заслышав стук!
Пусть знает все…
Глава 6
Четыре года назад
