— Тогда просто будь осторожен, — сказала миссис Брукер.
— Ой, как скучно, — закатил глаза Доминик.
— Ну это же я, Дом. Старая скучная мама! — улыбнулась Кэтрин.
Доминик вернулся обратно в кухню. Он подошел к своей матери и крепко обнял ее.
— Да уж. Но ты же моя старая скучная мама, и я тебя люблю.
Смутившись, Доминик быстро отпустил мать и выбежал из дома. Но Кэтрин уже знала, что будет в своей голове проигрывать эту сцену снова и снова. Только вот ни она, ни ее сын даже не догадывались, какой важной вехой эта фраза станет.
Со всей этой беготней насчет службы в часовне и приготовлениями Кэтрин совершенно забыла положить на кровать новый комплект постельного белья. Она достала из шкафа несколько чистых простыней и отправилась в спальню. Развернув простыню наполовину, она встряхнула ею над кроватью и разгладила ее как следует. И вдруг услышала какой-то странный стук. На матрас упал небольшой предмет, в котором Кэтрин признала одну из бабушкиных прищепок. Вернее, последнюю из них. Причем не просто какую-нибудь из них, а Пегги.
Уронив простыню, Кэтрин схватила крошечный кусок дерева. Сев на край кровати, она крепко сжала прищепку в ладони, чувствуя невероятное облегчение. Кэтрин с нежностью провела пальцами по самой дорогой для нее вещи, спрятала ее в ладонь и вздохнула.
— Спасибо, — прошептала она.
— С кем это ты разговариваешь?
В дверях вдруг возник Марк.
— Ни с кем.
— Это я вижу. Репетируешь одну из своих неподражаемых речей о пользе гомосексуализма и о том, какие все злые в мире вокруг?
Кэтрин покачала головой. Вся уверенность, которая, как она думала, к ней вернулась, испарилась тут же, как это всегда происходило, стоило женщине лишь только переступить порог своего дома.
Марк вдруг резко рванул вперед и тыльной стороной ладони ударил Кэтрин в висок. Так сильно, что та свалилась с кровати, словно тряпичная кукла, и грохнулась на пол. В правом ухе у нее зазвенело, а лицо пронзила сильная боль. Кэтрин несколько раз моргнула — перед глазами у нее все плыло. Она приподнялась, пытаясь восстановить равновесие.
— Видишь, что ты заставляешь меня делать? Как ты думаешь, мне нравится то, что тебя все время надо контролировать, Кэтрин? — вскричал Марк.
Вопрос, как она уже поняла, был с подвохом — ему ведь явно нравилось ее контролировать.
— На кровать.
Кэтрин послушно уселась на матрас.
Марк шагнул к комоду, в ящике которого его уже ждало завернутое в вощеную бумагу его излюбленное оружие. Но вдруг мужчина остановился и повернулся к своей жене. И улыбнулся.
— Что ты там прячешь? — спросил он.
— Ничего, — прошептала Кэтрин.
Марк снова улыбнулся и хохотнул. Он произнес:
— Ты уже два раза ответила отрицательно, Кэтрин. «Ни с кем» и «ничего». Странно, не правда ли? Я учитель, Кэтрин, и каждый день работаю с подростками. Неужели ты думаешь, что ты первая, кто пытается этими словами меня обмануть?
Женщина покачала головой.
— Нет, Марк.
— И это правильно, Кэтрин. А ты явно не такая дурища, какой кажешься.
Марк подошел к ней. Кэтрин почувствовала, что дрожит, но не от страха за свою жизнь и здоровье, а потому, что не хотела лишиться этой маленькой вещички, этой последней вещи, принадлежавшей когда-то ее бабушке и хранившей прикосновение ее давно умершей матери.
Марк провел по волосам жены, крутя между пальцами ее шелковистые пряди.
— Ты не выйдешь отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет приготовить им ужин. Ясно?
Кэтрин медлила с ответом, лихорадочно пытаясь придумать, как быть. Как спрятать Пегги?
Марк снова обратился к ней, на этот раз гораздо менее спокойным тоном, сквозь стиснутые челюсти.
— Я сказал, ты не выйдешь отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет приготовить им ужин. Ты меня поняла, Кэтрин?
Прикосновение его пальцев уже не было ласковым, теперь он вцепился в прядь у самых корней и вырвал у Кэтрин клок волос. От сильной боли женщина вздрогнула, но еле-еле смогла произнести:
— Да, Марк, я поняла.
— Что ты поняла? — переспросил Марк.
Кэтрин посмотрела ему в глаза.
— Я поняла, что не выйду отсюда, пока не вернутся дети и не пора будет готовить им ужин. Я обещаю, что не выйду.
— Хорошо. А теперь покажи мне, что ты там прячешь.
— Пожалуйста, Марк, я…
— Никогда не говори «пожалуйста». Это звучит так пошло, как будто ты милостыню просишь. Ты унижаешь нас обоих. Должна же у тебя быть хоть какая-то гордость, хоть какое-то чувство собственного достоинства. А теперь дай мне то, что ты там прячешь, или я сломаю тебе руку и достану это оттуда.
Эти слова он произнес громко, так что они эхом разнеслись по комнате. Кэтрин знала — это не просто угроза. Она разжала ладонь и показала Пегги. Марк медленно протянул руку и схватил прищепку. Держа ее между большим и указательным пальцами, он ухмыльнулся:
— Так-так, похоже, одну я все-таки пропустил. Из этих прищепок получились превосходные дрова!
Марк встал перед женой, которая, дрожа, сидела на краешке кровати. Он зажал прищепку между пальцами и медленно стал ее ломать.
— Смотри, Кэтрин. Смотри.
Это был приказ. Кэтрин подняла глаза и смотрела. Все происходило совсем рядом с ней. Нижняя губа Кэтрин задрожала, и по лицу ее потекли слезы. Прищепка треснула, и трещинка стала расширяться.
Когда бедная Пегги распалась на осколки, в душе Кэтрин что-то щелкнуло и оборвалось. Сильно дрожа от ужаса, женщина вцепилась в карман своего фартука. И вдруг нащупала нечто твердое — в кармане лежал нож, оставшийся там со вчерашнего дня.
Повинуясь внезапному порыву, женщина схватила нож и что есть силы воткнула его Марку в живот. Почувствовав, как холодный металл разрезал пополам его селезенку и проткнул печень, мужчина заорал. Он упал на колени и свернулся комком точно в том месте, где каждый вечер его ждала Кэтрин.
Кэтрин услышала в своей голове слова капеллана в часовне: «Не соглашайся с тем человеком, не слушай его, не жалей его, не дай ему уйти и не защищай его! Убей того человека! Забей его камнями! Первым подбери камень и брось в него».
Внезапно женщина поняла. Вот он, ответ: ее путь к свободе, ее спасение. Прозрение было мгновенным. «Убей его…»
Кэтрин встала с кровати и спокойно подняла с пола две части прищепки.
— Думаю, ее можно починить, — сказала она.
Внимательно рассмотрев обломки Пегги, Кэтрин пришла к выводу, что их можно было склеить. Марк стал задыхаться, и, положив прищепку на туалетный столик, женщина повернулась к нему.
