– Каждый ушедший на запад однажды вернется с рассветом! – провозгласила Горлица, и сельчане посветлели, словно серый пепел сомнений осыпался при звуках ее голоса.
Но ведь на самом деле никто не помнил, откуда вернулся и вернулся ли.
– И только слезы держат души в предрассветном часе! – вдохновенно продолжила она. – Именно потому танцы и пиршество на проводах спасают наших мертвых!
– Так кто же у вас старейшина, а? – Рокот сощурился, со смешком поглядывая на Стрелка, и Белянка перехватила взгляд Боровикова и его дружков, которые всегда возмущались, что Стрелок слишком молод.
Этот Рокот ведет хитрую игру! Раскачивает лодку и смотрит, с какого борта течь…
– Горлица – наша Ведунья! – Стрелок грозно шагнул на Рокота, потрясая посохом.
– Женщины всегда цепляются за старое, – шутливо отмахнулся Рокот. – Предрассудки не пускают знания, которыми мы готовы делиться. Подумайте, какие возможности открываются перед вами!
– В обмен на предательство нашего Леса?! – взбеленилась Горлица, ее губы мелко дрожали от негодования.
Рокот делал вид, будто не слышит, и смотрел исключительно на Стрелка, пока тот осторожно не спросил.
– И какова цена?
– Разрешение построить у вас храм для тех, кто захочет услышать голос Сарима, – Рокот пропустил воздух сквозь сжатые губы, словно его терпение было на пределе.
– И после вы уйдете? – басовито выкрикнул Боровиков.
Рокот медленно кивнул, переводя на него тяжелый взгляд.
– Они оскорбляют память тетушки Мухомор! – взвизгнула Холщова, обиженная скорее за весь женский род.
Поляна взорвалась гомоном и криками.
– Мы не можем прогнать гостей, пришедших с миром!
– Вы хотите предать Лес?
– Да хоть послушаем, чему они собрались нас учить!
Рокот наблюдал за своей работой с удивительно мягкой улыбкой, которая казалась нарисованной на его суровом лице.
– Тихо! – Стрелок с размаху ударил посохом о землю и нахмурился в сторону Рокота: – Откуда нам знать, что вы пришли с миром? Зачем вы пустили вперед Лесной Пожар?! – перекинув посох в левую руку, он потянулся к поясу за топориком.
Нет! В груди у Белянки похолодело.
Уязвленный Стрелок на расправу скор. Если он кинется на Рокота, то нарушит закон Леса, свои же взбунтуются! И чужаки не зевают – как один вскинули свое оружие, но хватило едва заметного жеста Рокота, чтобы они замерли.
– Или это вы, зная о нашем приближении, встретили нас огнем? – Рокот шептал, и его голос стелился по притоптанной мураве, подрагивали песчинки, воздух густел и окутывал Стрелка яростью.
Сельчане напряженно следили за каждым его жестом. Белянка потянулась, чтобы забрать на себя злобу, прояснить его мысли.
Слишком поздно.
Сердце Белянки подскочило и замерло, болью распирая горло. Мир сузился до кисти Стрелка, сжимающей топорик. Побелели костяшки пальцев. Щелчок – и раскрылся кожух, сверкнуло лезвие. Рокот в ответ мгновенно выхватил меч.
Белянка резко, до головокружения, вдохнула. Взметнулись клинки.
Губы зашептали защитное заклятие, туго закручивая вокруг Стрелка слова:
Сеет, сохрани от ворога,
Тьма, сбереги нетронутым,
Щит возведи из морока,
Пусть плечи носят голову!
Свет…
Пудовый взгляд вишневых глаз пригвоздил Белянку к земле. Ничтожной доли мгновения хватило, чтобы оберег тетушки Мухомор вспыхнул колдовским пламенем – скорчились сухие травинки, сгорели ивовые лозы, осыпались кристаллы кварца. И тело перестало слушаться Белянку. Страх, гнев, любовь – широкий поток тепла, брошенный на защиту Стрелка, безвозвратно утекал, впитывался в землю. С каждым ударом сердца тускнел мир, капля за каплей уходили силы и жизнь. И Белянка не могла закрыть насильно раскрытую Рокотом брешь. Сотни острых иголок кололи онемевшую кожу затылка, лица, шеи. Ноги подкосились, колени уперлись в илистое дно. Холодные струи воды забрались под сарафан.
– Полегче! Давай не будем доводить до кровной мести… – Рокот улыбнулся Стрелку, убирая меч.
– Что ты сделал с Белянкой?! – заорал Стрелок.
– Я? С кем? – Рокот продолжал улыбаться. – Я ничего не делал.
Чьи-то теплые руки поддержали Белянку, не дали утонуть. Перед глазами темнело, мир расплывался, истончался. И она ничего не могла поделать! Ничего! Она даже дышать не могла! Тепло вытекало наружу, оставляя выжженную, высушенную пустоту.
Над Стрелком навис тяжелый силуэт. Звонкий шепот эхом прогремел в ускользающем сознании Белянки:
– На вас никто не нападает. Мы пришли как гости. Мы пришли строить храм и говорить о боге. И вы будете слушать. И ничего не сможете сделать.
Ничего не сможете сделать.
Белянка рванулась, истратив последнюю каплю себя.
И свет погас. Темнота и безвременье захлестнули ее с головой.
Глава 29
Колышек мягко входил в землю под ударами плоского камня. Стел вытер локтем переносицу, взглянул на палатку и ухмыльнулся – на совесть, хоть чему-то хорошему он здесь научился. Впрочем, не только он – три неровных кольца шатров уже протянулись по сосновой роще. Улицы, разделяющие лагерь на хоругви, чуть петляли среди медовых стволов, а тени полосами чертили заросли шиповника и терна, насыпи прошлогодней хвои вокруг палаток, высокий муравейник, неразожженные кострища и пару фургонов.
Будто бы как и на любой стоянке в степи, да не совсем. Теперь все иначе: они не дома – они в лесу. В сердце древнего Леса. Здесь зародились магия и жизнь. Со времен последней лесной войны и переселения в степи никто из горожан не забирался так глубоко в лес. Никто не обнажал здесь мечей, не выжигал деревень. Тысячу лет под густыми кронами бурлила своя неведомая жизнь.
А теперь все изменилось. И Стел оказался частью той силы, что нарушила вековой порядок.
Движение у правого фургона оборвало тяжелые мысли – мелькнул серый силуэт и тут же скрылся за главным шатром. Кто-то тайно проник в обиталище служителей Сарима, пока те уединились для вечерней молитвы.
Стел облизал пересохшие губы, коснулся прохладной рукояти меча и поспешил во внутренний круг палаток. Безлюдно и тихо. Скоро лагерь наполнится привычным гомоном, бряцаньем, дымом, забурлит в котелках похлебка, а пока лишь несколько оруженосцев и строителей увлеченно заканчивают работу и не обращают никакого внимания на праздного ученого.
Огибая главный шатер с противоположной стороны, Стел готовился к худшему и вспоминал простые и стремительные заклятия. Но очертания сутулой хрупкой фигурки вмиг вывернули все наизнанку.
Рани!
Прости и помоги, Сарим! Сумерки ее забери, что она делает?!
