– А зачем она раздражает всех? Тоже мне, возомнила себя хозяйкой дома. – Он огляделся и, смахнув в лапу дюжину желтых камней, мирно стоявших на полочке, высыпал их на подоконник.
– Бои не любит беспорядка… А он еще молод. Ему хочется делать пакости.
– Это не молодость, – возразил Гарджо, – это чувство протеста, которое тебе купировали вместе с ушами.
Мой женишок рыкнул.
– Никто мне уши не купировал! И вообще, это нелепый пережиток прошлого.
Гарджо, пыхтя от натуги, перетащил огромную конструкцию, больше всего напоминавшую кусок сыра с выплавленными в нем дырами. Правда, сыр был окаменевший и цвет имел характерный, золотой.
– Вот так-то… А вообще, ты иди, иди… У вас в полдень встреча.
Встреча?
Что-то я слышу о ней в первый раз. И судя по нахмуренной физии круонца – все ж львиного в нем было больше, нежели обезьяньего, – он тоже был не в курсе.
– Я взял на себя труд… – Конструкция двигалась с трудом и скрежетом, но Гарджо не сдавался. – Сообщить в Ассоциацию защиты прав брачующихся…
А это еще что за…
Их было двое.
Высокие. Человекообразные. С крупными костистыми лицами, на которых застыли отдаленно дружелюбные гримасы.
Одна обряжена в свободную шелковую хламиду, перевязанную у горла синей ленточкой. Второй – в черный строгий костюм.
– Арлей Арли, – представилась особь в хламиде.
Грудным басом.
В левом ухе ее поблескивала серьга. А голый череп украшала замысловатая татуировка.
– Наноши Нано, – ее спутник, при ближайшем рассмотрении показавшийся мне все же спутницей, говорил мягким голосом и двигался текуче, плавно. Он занял высокий трехногий стул, присев на него бочком, и черная брючина разъехалась, выставив ножку в клетчатом чулке.
Красные лодочки.
Браслетик на щиколотке.
– Агния, – сказала я, озираясь.
Эта комната, не в пример прочим, была исполнена в духе воинствующего минимализма. Никаких тебе занавесей, камней и конструкций, лишь белое строгое пространство, в котором нашлось место для четырех табуретов, больше напоминавших насесты, и такого же высокого столика. На столике возвышался прозрачный кувшин, в котором плавало что-то мутное и явно живое.
Впрочем, живность не смутила Арли.
Кувшин был поднят с явной легкостью, а содержимое его разлито в высокие узкие бокалы. Живое встрепенулось и возмущенно зашевелило щупальцами. Чем бы оно ни было, но убыль воды в кувшине его явно не радовала.
– Присаживайтесь, – мне строго указали на табурет.
Я кивнула.
Подошла.
Потрогала. Тонкие, будто проволочные ножки, прочными не выглядели, но ладно, вес гостей они выдерживали, значит, и под моим не прогнутся. Беспокоило другое. Конструкция эта высотой была выше уровня моей талии, и я просто-напросто не представляла, как забраться на этот табурет.
– Мы с клон-сестрой…
Все-таки женщины. Обе.
– …Являемся полномочными представителями Ассоциации защиты прав брачующихся, – на одной ноте сказала Арлей. – И наш долг – убедиться, что брак заключается на добровольных началах.
– Нет, – выдохнули мы с супругом одновременно.
И переглянулись.
Показалось, круонец улыбается, ну, может, не улыбка, а просто клыки в пасть не влезают.
– …И обеспечить наилучшие условия для создания социальной ячейки.
Мы кивнули.
Глубокомысленно.
А потом меня подняли за шкирку и водрузили на табурет. Повернули слегка, чтобы я видела обеих полномочных представителей, а они в свою очередь имели удовольствие лицезреть меня.
В помятом костюме.
С растрепанными волосами.
И вообще в виде, далеком от совершенства.
– Я не хочу выходить замуж, – сказала я, слегка поерзав. Все же табурет был мало того что небольшим, так еще и скользким до отвращения. И мне казалось, что я медленно и неудержимо сползаю. А падать не хотелось.
– Я не хочу жениться, – поддержали меня.
Вот женишок на насест взлетел легко и устроился вполне себе удобно, во всяком случае по расслабленной позе его нельзя было понять, испытывает ли он какой-то дискомфорт.
Полномочные представители кивнули.
И уточнили.
– Вы заполняли анкету брачного агентства «Золотой лепесток»…
Нкрума скривился.
– …Чем выразили явную готовность вступить в отношения, классифицирующиеся согласно межгалактическому справочнику межличностных отношений как брачные, требующие подтверждения путем регистрации.
У меня закружилась голова.
То ли от высоты, то ли от заунывности. Арлей говорила низким голосом, слегка растягивая звуки и подвывая в особо торжественных местах.
– Договор, заключенный добровольно, отмене и обжалованию не подлежит, что соответствует семнадцатой статье пункта…
Мы с женихом переглянулись. И в желтых глазах его я увидела отражение собственной тоски. Да, бюрократия – она везде бюрократия, а уж когда галактических масштабов…
– Соответственно, ваша жалоба не может быть принята и зарегистрирована.
– А моя? – Я поерзала, пытаясь забраться чуть повыше. Все же проклятое сиденье явно было под наклоном. – Я-то анкет не заполняла.
Нано развела пальцами, и в воздухе появился мерцающий экран, полупрозрачный, будто сотканный из воды. Она что-то нажала, куда-то сдвинула и произнесла:
– Сорок два полных суточных оборота назад, согласно летоисчислению вашего мира, вы заполнили анкету знакомств на внутрипланетном сетевом ресурсе, именуемом «Счастье здесь».
Я сглотнула.
И потупилась.
Да, было у меня подобное помутнение разума, аккурат после разлуки с Толиком. Хотелось, помнится, личного счастья, и немедленно.
Пустая квартира.
Одинокие вечера. Тоска непонятного свойства. И безумная уверенность, что если у других получилось, то и я смогу. Портал был популярным, но…
Пара писем сомнительного содержания. Тройка пошлых комплиментов и снисходительное предложение прогуляться до сеновала. Причем желательно, чтобы сеновал этот обустроила я, а заодно и ужин романтический, и вообще отдых от приземленного мира.
– Д-да, – ответила я.
– Этот ресурс был приобретен корпорацией «Золотой лепесток» и, согласно уложению о действии корпоративных правил при поглощении малых структурных элементов…
Голова заныла.
А стул стал еще более скользким, чем мгновенье назад.
