Сюда приводили других.
И женщин в том числе. Бои вот побывала, а потом долго пеняла брату, что он посмел рискнуть ее прекрасной особой. И тот, пусть был еще довольно молод, перестал уходить в пустыню.
Мама, кажется, тоже была.
Молчала.
Она о многом, пожалуй, молчала, и беспокойство мешало думать.
Пираты никого не тронут… без причины. А Нкрума дал им изрядно причин, чтобы сровнять поместье с землей. И надо бы успокоиться, к примеру, сосредоточившись на запахах ее эмоций.
Волнение?
И рука в его ладони. Серый палочник, больше похожий на кусок гранитной крошки. Странно, что она не закричала. И странно, что он задремал. Переход был нелегким, но все-таки не настолько, чтобы отключиться.
Зрение не вернулось.
Он видел зал, очертания крупных предметов и женщину, каждое движение которой рождало желтые сполохи. И кажется, такой остаточный эффект – не слишком хороший признак.
А буря ожила.
Она ударила ветром по цитадели горы, но та не шелохнулась, повидав на своем веку изрядно капризных ветров.
Буря закрутила пески.
И содрала покров их, обнажив залежи твердой породы. Она прошлась мелким гребнем, вычерчивая новый узор барханов, чтоб в следующее мгновенье просто-напросто стереть его тяжелой дланью. И начать сначала…
Она гудела.
Вздыхала.
И смеялась на тысячу голосов, каждый из которых был слышен так явно, что Нкрума заткнул уши. И разгневанная равнодушием буря – никогда не злите женщину – ударила о камень. Камень загудел, но выдержал. Конечно, выдержит, только верхние залы засыплет, тут и думать нечего.
Плохо.
Как-нибудь… всегда есть другой путь… Нкрума найдет.
– Все хорошо? – прикосновение пальцев к лицу заставило очнуться.
Теплые.
– Извини, – он зажмурился, надеясь, что и золотистые сполохи пройдут. – Это из-за оборота… надо перетерпеть.
– Тогда, может, присядешь? Ты не слишком хорошо выглядишь.
Нкрума не стал противиться.
И она села рядом.
Это хорошо, что она рядом, проще присматривать. И вообще, она теплая, мягкая, пахнет вкусно… Буря громыхала, протаскивая по острым скалам флотилию песчаных кораблей. Иногда скала вздыхала, порой вздрагивала, и тогда вместе с ней вздрагивала и женщина.
Агния.
Хорошее имя. Короткое. И запомнить легко, странно даже, что прежде оно не хотело задерживаться в памяти.
Агния.
Нкрума повторил еще раз и потер глаза. Сполохи не исчезали, а к золотым добавились и сине-красные. Теперь он видел не только змей и скорпионов.
Старый трухляник в состоянии глубокой спячки.
Безвреден, если не проливать крови, остального он просто-напросто не почует, но все равно надо будет предупредить, чтобы не ходила в тот конец зала. Еще пяток песчаных жаб, тоже в спячке, и, судя по всему, недавней. Это даже хорошо, Нкрума мысленно сделал заметку: воды пресной не так много, а жабы крутобоки, полны доверху. Так что, если придется задержаться…
Они даже съедобны, если верить атласу.
– Что это за место? – голос Агнии потревожил рой ночарников, которые взвились, закружились и вновь вернулись в гнездо.
– Древний город. Заброшенный.
– Это я и сама вижу, – ему показалось, что Агния улыбается.
Конечно, показалось, сейчас им точно не до смеха.
– Это ведь не ваш город… то есть в нем не круонцы жили?
Он кивнул.
– А кто?
– Древние.
Она вздохнула и прикусила губу. И вправду, получается не слишком внятное объяснение.
– Такие города иногда находят не только здесь, но вообще… Всего зарегистрировано девять. Три – на Меррахе, это необитаемая ныне планета. Еще пара – в мирах с низким уровнем развития. Остальные – как где… – он почесал за ухом и вынужден был признать: – Круон… не заявлял о своих городах.
– Так их несколько?
– Семь… Круон закрытый мир, и до недавнего времени мы торговали – и только. Совет крайне болезненно относится к любым вмешательствам во внутренние дела. А города… Туда непременно потянулись бы исследователи, искатели приключений, комиссии… Нам пришлось бы обеспечивать безопасность, а это…
Она кивнула.
И задрала голову.
– У нас есть похожее… Древний Египет… одна из старейших цивилизаций. Они еще пирамиды построили. И сфинкса…
Я запнулась.
Вот кого он напоминает – наполовину лев, наполовину человек.
Сфинкса.
Очередной виток моей безумной фантазии, но весьма логичный.
Про сфинкса Нкрума переспрашивать не стал, но лишь потянулся так, что кости захрустели, и произнес:
– Все города заброшены, их исследовали вдоль и поперек, даже тот, что на дне океана. Биологических останков не найдено и вообще других следов развитой цивилизации. Известно, что исходный материал всегда местный, но со временем меняется… Возрастает прочность, увеличивается износостойкость и… не важно.
А мне было интересно.
Пожалуй, эта беседа позволяла забыть о том, что происходило наверху. Время от времени гора, в глубине которой мы находились, вздрагивала, с потолка что-то сыпалось, видно, износостойкость износостойкостью, а возраст у строения был немалый.
– И что это?
– Лаборатория. – Нкрума сел, скрестив ноги, и меня усадил. А когда я дернулась, сказал строго: – Так теплее. И безопасней. После бури всегда холодает.
А я и не заметила.
Хотя есть ведь костюм. Но почему бы нет? Свечение слегка поблекло. А если и вовсе погаснет?
Или…
– Они создавали жизнь там, где она вряд ли могла зародиться сама. Возможно, это был какой-то глобальный эксперимент, а быть может, они просто следовали по пути творца, как утверждают некоторые, но все города находятся в мирах экстремального класса. На том же Меррахе была жизнь, но глобальная катастрофа уничтожила ее. А вот остальные… Ульхар – это океан, и не из мирных. Камрала – геологически нестабильна. Есть и другие. И самое любопытное, что сейчас обнаружены другие, идентичного класса, но жизнь, тем более разумная, существует лишь на тех, где обнаружены города.
Люди с оружием чувствовали себя вполне вольготно, уверенные в собственной безнаказанности.
Они вошли в дом именно тогда, когда благородная Арагами-тари собиралась объявить о подписанном соглашении. Ее несколько смутило отсутствие как жениха, так и невесты, но, подумав, она решила, что такое своевременное исчезновение обоих – хорошая примета.
