Нет, а мало ли что? Вдруг да окажется, что жениться тогда обязательно, раз уж я прямым действом обесчестила их прекрасного мальчика. Поди-ка докажи, что невинности его не лишила и вообще не принуждала к сожительству.
Уши у Нкрумы дернулись.
И глаза стали теплыми, янтарными. Губы растянулись в улыбке, которую совершенно не портили клыки.
– Нет, – голос его стал низким и хрипловатым. – Нам в принципе не обязательно… если мама не узнает.
Я икнула.
– Мы ведь ей не скажем?
– Не скажем, – согласился жених и выдохнул облако белого пара. – Забирайся.
Лезть в нечто лопухообразное и шелестящее совершенно не хотелось, но холод проникал уже и сквозь костюм, который вновь потемнел, стал плотным и ощущался на коже слоем этакой резины. И похоже, симбионтам совершенно не нравились низкие температуры.
Я ткнула пальцем в мясистый… лист? Похоже на то. И он прогнулся, образуя колыбель. Допустим, что эта колыбель не сомкнется надо мной, запирая тельце мое, весьма по местным меркам питательное, внутри себя.
Энтузиазма не прибавилось.
– Я тебя подожду, – сказала я, глядя, как Нкрума выставляет на полу треногу. На верху ее крепилась неглубокая миска, куда он высыпал горсточку белых зерен. Зерна зашипели, разбухли.
– Сейчас станет теплее. – Он убрал пустой патрон в нужную ячейку. – И все будет хорошо.
Я ему не поверила.
И он понял, что не поверила.
Разве бывает так? Только если в сказках… Неужели я постепенно начинаю верить, что все это по-настоящему? Инопланетяне. Пустыня.
Заброшенный город.
Я приняла протянутую руку, которая была до удивления настоящей. Плотная кожа, шершавая. И когти острые. Подушечки же будто бархатистые, их приятно гладить, и чувствую, что не мне одной.
Широкое запястье со смешной веревочкой.
На веревочке бусина болтается, и я откуда-то знаю, что это всего-навсего бусина, а не очередное хитрое приспособление для выживания. Он не забирает руку, позволяет рассмотреть и бусину, и пальцы, и запястье. И тонкая пленка костюма обрисовывает каждую мышцу.
Твердые.
Теплые.
И слышу, что сердце у него ухает громко, ритмично. А еще чуть сипловатое дыхание.
Он пахнет, не сказать чтобы плохо, чем-то терпким, мускатным, и запах едва ощущается, но он есть. И ведь не может быть галлюцинация настолько достоверной?
Может.
Я знаю.
Помню. И практику в больнице, и отделение для душевнобольных. Их галлюцинации тоже казались им настоящими.
– Скоро станет теплее. Немного, – уточнил Нкрума и, подняв меня, легко, будто во мне вовсе не было веса, сунул в шелестящее нутро колыбели. И сам улегся рядом.
Хорошо.
А то мало ли, слова словами, но с ним оно как-то надежней.
Мускат и еще шафран. И еще что-то острое, перечное.
Он осторожно повернулся и сказал:
– Тебе стоит поспать.
– Да я как-то… выспалась, что ли, – я поерзала, и листья с шелестом развернулись, принимая новую форму. – Что ты дальше собираешься делать?
Хороший вопрос.
Глаза у нее зеленые.
И если Нкрума способен различить оттенок, то зрение восстановилось полностью, чему, пожалуй, стоит порадоваться. Агния устроила голову на его плече.
– Надо понять, что им надо.
– Им – это кому? – уточнила она.
– Пиратам.
– А у вас пираты водятся? – она наморщила носик. – Извини, мне что-то такое говорили, но тогда я была немного не в том настроении, чтобы про твои заслуги слушать. Ты их победил?
Легкая.
И мягкая.
Теплая.
Ей будет сложно одной в мире, который она не понимает. Но и на Круоне ей оставаться нельзя. Слишком опасно.
– Не совсем чтобы победил…
– Откуда они вообще берутся? – Она повернулась и легла на живот, подложив под подбородок ладони. – Ты не против, что я так?
Против? Нет. Ее вес был почти не ощутим.
Палатка нагревалась, хотя и довольно медленно. Колония стремительно наращивала оболочку, а значит, водяные патроны придется заменить раньше, чем он предполагал.
– Мне просто казалось, что у вас тут всеобщее благоденствие.
Нкрума хмыкнул, и Агния едва не скатилась.
– Аккуратней, – проворчала она, заползая на прежнее место. – А ты теплый.
– Ты тоже.
Листья постепенно наползали, образуя плотный кокон, который стремительно поглощал тепло.
– Миры есть разные. В целом, конечно, уровень развития позволяет избавиться от ряда социальных проблем, но…
– Не от всех?
– Нет. Маску можно снять, – Нкрума коснулся управляющего кристалла. – Здесь воздух будет фильтроваться… А что до пиратов, то в любом обществе есть некоторый процент особей с девиантным поведением.
Брови ее поднялись.
– И неважно, сколь это общество благополучно. Да, в целом имеет значение, будет ли это сотая часть или же треть социума, равно как и возможности отдельного общества к адаптации подобных элементов.
…Буря пела колыбельную, и голос ее проникал сквозь толщу породы.
Вздыхали скалы.
И ветер не успокаивался, но поднимался выше и выше, норовя вырваться с неуютной планеты. И чем выше, тем злее становился. Вот прозрачный вихрь захватил крохотный кораблик, закрутил, смял, будто бумажный, и, наигравшись, швырнул вниз. Пилот честно попытался выровнять полет, но ветер искорежил закрылки, а дюзы захлебнулись песком.
Земля приближалась.
Связь не работала. А пустыня ждала. Она порой любила подкормиться дарами свыше. И неожиданно мягкая посадка дала пилоту надежду. Он судорожно выдохнул и отпустил штурвал.
Смахнул пот со лба.
Сказал… собирался сказать что-то, однако кораблик вновь тряхнуло. Он накренился влево, потом завалился на нос, медленно, но верно сползая в воронку зыби.
Связь по-прежнему не работала.
Да и не прошел бы сигнал сквозь песок. Впрочем, пилот этого не знал, а потому велел себе не беспокоиться: рано или поздно буря закончится, связь заработает, и тогда за ним придут.
Надо лишь дождаться.
А это не проблема, ведь флаер выдерживал и короткие космические перелеты, что ему какие-то пески? Набраться терпения и положиться на систему.
Сладкий запах металла просочился в пески, вытолкнув из спячки кольчатого червя. Давно уже пребывавший в состоянии анабиоза, он медленно развернулся, выбираясь из защитной оболочки. Тело его, узкое, было длинно и покрыто тонкими мощными чешуйками. Заработал мускульный мешок, восстанавливая биение псевдосердец. Раскрылись пасти чувствительных клеток, поглощая микродозы песка. И нервная система включилась, определив направление.
