И тот мальчишка-пират, спрятавшийся в углу. Кажется, он ждал, когда его убьют.
Кто ж разбрасывается такими талантами?
– Иди, – отец подтолкнул Гарджо к двери. – И сделай что должно.
И да пребудут с ними всеми Древние.
В первое мгновение Нкрума списал все на действие яда, ибо увиденное было невозможно.
Дверь.
И пещера, наполненная водой. Та поднималась темной стеклянной стеной, которую удерживало невидимое поле.
– Сюрприз! – заржал айварх, и голос его заставил водяную стену покачнуться. А в следующее мгновенье она раскололась, образуя проход. Стены медленно расползались, оставляя на полу блестящие лужицы, но и те, живые, будто из ртути сделанные, спешили слиться с материнской стихией.
Невозможно.
И все-таки…
В ушах звенит, и непонятно, то ли это стены местные, то ли яд действовать начинает. А он начинает, он замедлил сердце, и, кажется, переворот сделался невозможен.
Зверем Нкрума протянул бы дольше, то обличье менее уязвимо, в том числе и для отравы.
Ничего.
Справится.
Лишь бы девочку отпустил, а там…
Айварх не спешил ступать. Он стоял, смотрел на проход, на стены, явно раздумывая, не сомкнутся ли те, ломая кости и раздирая плоть.
Вода – опасная стихия.
Но где-то вдалеке тускло светились камни, манили близостью сокровищ, и он решился.
Айварх толкнул девицу вперед.
– А ты сзади давай… только учти, вздумаешь дурить, я ей голову оторву.
Вода закачалась, а звон сделался ярче, четче.
Раз и два… если считать лужи и не смотреть по сторонам.
Три и четыре. Утонуть в пустыне – что может быть нелепей? Впрочем, в смерти в принципе нет особого смысла.
Пять и шесть.
Система должна позаботиться об Агнии.
Семь и восемь.
И не только система.
Вода хлюпает, обнимает ноги, пропитывая комбез, который поглощает доступную влагу с превеликим удовольствием. И пленка его становится плотнее.
Ярче.
Жаль, от яда не избавит.
В лаборатории был бы шанс, а здесь, под землей явно гемолитической природы, нейролептики действуют иначе. Что происходит с кровью? Кровяные тельца разрушаются?
Дышать тяжело.
И теперь приходится часто останавливаться. Пора что-то делать, но что? В водяном зеркале отражается потерянная тень, будто хочет подсказать.
Если он ослабит хватку…
Остров вынырнул из темноты. Был он невелик и покоился на четырех резных столбах, в которых Нкруме привиделось нечто змеиное.
Наверх вела узкая лестница.
Ступеньки высокие.
И перила проектом не предусмотрены. Вдвоем подняться вряд ли выйдет. И айварх застывает, явно задумавшись. Ему не хочется выпускать заложницу, и все же…
Падать высоко.
У айвархов крепкие кости, а этот еще и в защитном комбезе, но сама мысль о падении неприятна. Он все-таки решается, отталкивает девочку, но, прежде чем Нкрума успевает шелохнуться, черная плеть взлетает и впивается в шею.
Больно.
Боль всепоглощающа. Оглушающа. Невыносима.
Боль родилась вместе с этим миром и собиралась уйти с ним же, прихватив с собой Нкруму.
– Думал, самый умный? – Голос этот доносился сквозь звенящую стену боли.
Кажется, Нкруму перевернули на спину.
И от души пнули по ребрам.
И наступили сапогом на горло.
– Я мог бы вскрыть тебе глотку, – доверительно произнес айварх. – Но тогда ты умрешь быстро, а это неинтересно. Поэтому просто полежи, подумай.
Черная лента хлыста скользнула на грудь, свернулась змеей. Добраться бы…
Но сил не хватает.
Ушли, как вода сквозь песок.
И вода… Она здесь. Целое озеро воды или даже море… Он был прав, он действительно слышал этот звук. Надо бы сказать Гарджо, который лишь смеялся и говорил, что галлюцинации в Древнем городе – явление обычное.
Вставать.
Не получится. Кости стали мягкими…
Я смотрела, как он карабкается, и пыталась удержать в себе ярость. Она красная и яркая, этакое маленькое солнце в груди, на которое отзывается буря. И пусть та еще далека, но…
Я смотрела.
Ждала.
Я знала, что мне делать, но этот уродец был еще так далек… И наверное, можно было поднять волну, сбить его с сотворенной мною же лестницы, а потом просто позволить водяным змеям, что обитали на дне пещеры, хороший обед.
Им здесь редко перепадают подобные.
Но я ждала.
И змеи.
Они уже зашевелились, выползли из илистых нор. Своим расслоившимся восприятием я видела длинные темные тела, изредка украшенные светящимися пятнышками. Змеи умели привлекать добычу, а здесь, глубоко под землей, не было ничего привлекательней света.
Я умею ждать.
Я зову их, детей своих, и моя собственная хранительница начинает покачиваться, отзываясь на внутренний голос.
Слышит.
И мне приходиться успокаивать ее прикосновением.
А этот… он чувствует близость цели и спешит, он перескакивает со ступеньки на ступеньку, порой нелепо взмахивая руками. И змеи следят за ним из-под воды. Они слепы на самом-то деле, но все равно видят мир кожей. Темная, гладкая, она усыпана мириадами магниточувствительных клеток, и я не хочу представлять, каков мир их глазами.
Лишние знания, как говорится… Хватит того, что я чувствую их нетерпение. Стоит, пожалуй, порадоваться, что змеи не способны покинуть водяную клетку.
Этот почти уже на вершине.
Интересно, что он рассчитывает здесь обнаружить?
Груду золота?
Драгоценные камни?
Или сверхоружие с прилагающейся инструкцией по эксплуатации? Выводок кристаллов с тайнами Древних, а заодно уж устройство, которое эти кристаллы прочтет?
Переведет.
Адаптирует к реалиям современного мира.
Я наблюдала.
И… ждала.
Я коснулась змеи, которая поняла меня без слов. Тяжелое тело ее скатилось с плеч и скользнуло вниз, туда, где умирал дорогой мне человек.
Не человек, но это уже такие мелочи, право слово.
Он не умрет.
Не здесь.
Я ведь хранительница и почти богиня. Я властвую над песками и водами, и силой, данной мне Древними… и я не позволю!
