— Вот в эту рамку и стреляй… — предложил я снайперу, живо представляя рамку с фотографиями на стене, и поднял к глазам бинокль с выключенным тепловизором, чтобы лучше рассмотреть кирпичную кладку. — Да, дом старый, кирпичи по углам уже дождями вымывает — плохие кирпичи. Постарайся так выстрелить, чтобы пуля, если стену проломит, прошла выше человеческого роста. Только напугала…
Сережа Агафонов прицеливался не дольше пары секунд. Выстрел «Корда», как обычно, походил на выстрел артиллерийского орудия малого калибра. Но я смотрел в бинокль так, чтобы в поле моего зрения была промежность между окнами. И не отшатнулся, как руководитель следственной бригады ФСБ, который рядом со мной пользовался собственным биноклем. Ему, видимо, показалось, что осколки стены могут попасть и в него, хоть на дистанцию больше двадцати пяти метров, в которых мы находились, такие осколки никогда не летают. Да и осколков было мало. Кирпич, в который попала пуля, оказался крепким, и, прежде чем самому рассыпаться, он передал ударную силу выстрела всей своей плоскостью в следующий ряд кирпичей.
Бандиты, должно быть, в самом деле подумали, что против них используют артиллерийское орудие или миномет, умеющий бить не по навесной траектории, а прямой наводкой. Хотя я лично таких минометов не знаю. Но мощная пуля калибра двенадцать и семь десятых миллиметра проломила кладку стены, раздробив кирпичи. Сама она влетела, видимо, в комнату и там тоже дополнительно нагнала страху. Пуля, конечно, деформировалась, но, если упала на пол, понять, чем стреляют в дом, было невозможно. Пусть бандиты и над этим голову поломают. Все развлечение им под конец боевой эпопеи.
Агафонов передернул затвор — перезарядил «Корд».
— Сережа! Еще раз туда же. Желательно рядом. Чтобы всю стену проломило.
Признаться, такого эффекта от второго выстрела не ожидал даже я. По сути дела, внутрь дома провалился громадный кусок стены, отчего шелохнулась, хотя и устояла, крыша из оцинкованного металлического листа, но при этом своим единовременным движением своротила с места кирпичную печную трубу, отчего кирпичи скатились по крыше под стену. Наверное, в доме в этот момент страшно было находиться. Всем внутри должно показаться, что дом сейчас рухнет и похоронит их навсегда. Что такое страх, я знаю не по теории. И хорошо понимаю, что страх присущ всем людям. И бандиты — не исключение. Они со страхом ждут падения крыши на свои головы. А крыша все не падает. И страх может уйти. Значит, рядовому Самохину следовало спешить.
— Всем! Прекратить стрельбу! Самохин! Вперед!
Я перевел бинокль чуть в сторону и «поиграл» настройкой окуляров, отдалив от себя изображение, чтобы перед моими глазами мелькали не только ноги рядового, перепрыгивающего через дощатый забор, но и все окружающее пространство, в том числе и единственное окно, что выходило на эту сторону. Пусть и сбоку, тем не менее контролировать его хотелось. И, как оказалось, не зря. То, что произошло, я увидел уже после того, как услышал звук выбитого стекла и сообразил, что с нашей боевой стороны стекла звенеть не должны, они все выбиты стволами бандитских автоматов и нашими пулями. А здесь зазвенело целое стекло, из нетронутого окна. Раньше, чем я успел предупредить Самохина, он сам повернул голову в ту же сторону, куда смотрел ствол автомата. Но стрелять не стал. Если бы там была опасность, рядовой наверняка успел бы дать очередь, потому что палец у него лежал на спусковом крючке. Значит, зазвенело окно в другой стороне. Кто-то пытается, судя по всему, бежать через огороды, пользуясь тем, что наши основные силы сконцентрированы со стороны фасада. Но улицу с противоположной стороны перекрыло первое отделение взвода, и сержант Махалов никому не позволит уйти…
Хорошо, что рядовой Самохин, демонстрируя выучку и сообразительность, не стал преследовать того, кто надумал уйти через огороды. Сообразил что к чему, верно сориентировался. Он через свои наушники слышал, как я отсылал первое отделение на соседнюю улицу. Машины «газанули» интенсивно. Должны уже занять позицию по всему кварталу. И по периметру тоже, но только с трех сторон, поскольку с главной стороны все блокировано. Однако на всякий случай я предупредил сержанта:
— Махалов, кто-то пытается вырваться. Готовься к встрече.
— Мы на позиции, — ответил командир первого отделения. — Готовы встретить, товарищ старший лейтенант. Три стороны блокированы. По два бойцы продвигаются справа и слева. Но там в одном дворе три кавказские овчарки живут. Одна собака со щенками. Тот двор придется обходить. Не стрелять же в них…
— Да, в чужих собак не стрелять. Они вообще ни при чем…
Нам во взводе несколько раз предлагали для использования электронные отпугиватели собак. Мы брали, пробовали, но ни один из этих приборов не показал достаточной эффективности. Какую-то дворняжку такой прибор может и отпугнуть. Но мы испытывали их на сторожевых собаках, алабаях, питбулях, кавказских овчарках — результат был плачевным. Такие собаки не пугались, а только становились агрессивнее и сразу лезли в атаку. Простой бытовой электрошокер, такой, как у моей жены, оказался более эффективным. Он хотя бы своим треском не подпускал собак близко. Но как поведут себя сразу три кавказские овчарки — это еще неизвестно. Тем более что у одной щенки. Собака со щенками, как и кошка с котятами, страха не ведает. И никакой, думаю, электронный отпугиватель собак в этом случае не смог бы стать помощником.
Эти мысли промелькнули в голове за долю секунды, и я отругал себя за отвлечение от главного дела. А главное дело, между тем, шло по нарастающей. Из окон продолжали неприцельно отстреливаться прежние три ствола. Значит, был в доме кто-то четвертый, кто решил сбежать, и изначально он в боестолкновении не участвовал, что говорило о его особой роли в банде.
Тем временем рядовой Самохин уже добрался до угла. Со стороны посмотреть, передвигался рядовой непростительно медленно. И только понимающий ситуацию человек скажет, что иначе передвигаться нельзя. Между автоматными очередями время от времени образуются промежутки, в которые становится слышимым каждый посторонний звук, каждый шорох. И бандиты, возможно, специально создают такие промежутки, чтобы прислушаться. Это известная боевая технология, которая и в спецназе ГРУ при необходимости применяется. Особенно, если приходится вести бой в окружении, что случается крайне редко, поскольку бандиты чаще предпочитают действовать малочисленными группами, но все же случается. Однако только у нас такое положение трактуется по-своему: «Если враг вокруг нас, то он никуда от нас не уйдет». Искать противника всегда сложнее, чем уничтожать его. Особенно, когда он старательно прячется.
Ветки кустов мешали мне видеть, как будет действовать рядовой Самохин после того, как минует угол. Но смещаться правее, где был достаточный обзор, я не стал, поскольку там светило солнце и бинокль стал бы своими окулярами отражать блики, по которым бандиты могут дать очередь, а предпочел отступить на пять шагов дальше, чтобы включить тепловизор, которому ветви не мешали «смотреть». И я увидел, что Самохин, аккуратно миновав угол, вытащил из подсумка гранату, резким движением сорвал чеку, но сразу не освободил прижимной рычаг, а чуть отодвинулся от стены, чтобы шлем не мешал ему видеть окно, в которое он готовился бросить гранату. Время замедления у «Зари-2» растяжимое — от одной до четырех секунд, поэтому ее нельзя долго держать в руке после того, как отпустишь прижимной рычаг.
