— Итак, как и предполагал старлей Лукрепциев, бомбардировка велась с трех штурмовиков, каждый из которых сбросил по две мины. Четвертый «беспилотник» летал выше и чуть в стороне, что не мешало ему вести видеосъемку происходящего в инфракрасном или в тепловизионном режиме. Но видеосюжет не был, вопреки уже знакомой нам традиции, выставлен на сайте ИГИЛ. Из чего коллеги из Ставропольского управления сделали вывод, что у них действовала другая банда. Мы же, думается мне, имеем полное право сделать собственный вывод, опираясь опять же на слова Лукрепциева, что съемка велась для выяснения ситуации и оценки результатов. То есть с прицелом на будущее. При этом бандиты были, видимо, прекрасно осведомлены о внутреннем распорядке в карауле, имели подробный чертеж здания. Знали, где находится комната отдыха, где — караульное помещение. Именно туда и были направлены удары. Бандиты проникли на территорию базы, застрелив из оружия с глушителем часового у ворот, после чего отключили все электропитание вместе с видеокамерами, которые, вопреки необходимости, резервными источниками питания обеспечены не были, заняли позицию, и когда после первичного бомбометания остатки караула выскочили на улицу, они угодили под кинжальный расстрел. Но несколько человек горящее помещение не покинули, сгорели там заживо или от дыма задохнулись, но до конца отстреливались. В результате у бандитов есть потери. Тела они не оставили, но, судя по следам крови, убитыми или тяжелоранеными они потеряли четыре человека. Но при этом был уничтожен целый караульный взвод. В дополнение, убиты еще трое часовых, что находились неподалеку от нужных бандитам складов. Один убит снайпером прямо на вышке за пулеметом, двое часовых несли внутренний караул, на территории. Бандиты действовали, предположительно, двумя или тремя отдельными группами, но под централизованным управлением, синхронизированно, что невозможно без средств связи, и недостатка в личном составе они, судя по всему, не ощущали. Следственная бригада Ставропольского управления ФСБ пришла к выводу, что акция была хорошо спланирована и достаточно давно готовилась. Отдельный «беспилотник» пролетал над базой несколько раз, в разные предшествовавшие нападению дни, его даже в бинокль рассматривали. Но тот «беспилотник» носил символику краевого управления МЧС, и потому на него внимания особого не обращали. Однако в МЧС говорят, что у них в наличии только два «беспилотника», и ни один из них в поселке, где расположена база внутренних войск, не появлялся. Вывод напрашивался сам собой — бандиты ведут планомерную продуманную подготовку к каждой акции. Так, мне недавно доложили, что над вокзалом за два и за три дня до бомбометания на перрон были замечены «беспилотники», пролетающие, правда, на большой высоте. Была ли на них нанесена какая-то ведомственная символика, никто сказать не берется, поскольку на большой высоте символику разобрать сложно даже в бинокль…
Глава десятая
Подполковник завершил свой доклад с изложением документа. Коломойников на две-три секунды задумался, потом поинтересовался:
— А при чем здесь ясновидение или гадание старшего лейтенанта Лукрепциева?
— Старлей же предположил, что там работали не «беспилотники-камикадзе» и бандитов не устроили результаты бомбардировки. Слишком много сил пришлось потратить, чтобы вести дополнительный бой с уцелевшими бойцами внутренних войск. И уже в следующей акции, проведенной рядом с мостом через канал имени Октябрьской революции в Кизилюрте, использовался, предположительно, «беспилотник-камикадзе», служивший испытательным целям. На складах в Ставропольском крае бандиты еще не имели возможности использовать что-то, кроме минометных мин. А в данном случае они проводили сразу два испытания. И новое взрывное устройство, где совместили минометную мину с мощным фугасом, и вариант «камикадзе», значительно усиливающий точность удара — камера показывает, куда лететь. Все это, товарищ полковник, старлей Лукрепциев, не зная сути, предвидел и предсказал. Теперь остается только выяснить у него следующий объект бомбардировки, и там подготовиться к встрече «беспилотников».
— Что на это скажешь, старлей? — вяло улыбнулся полковник.
— Скажу, что следует искать объекты с наибольшей степенью защиты, где охрану ведет хотя бы численно мощное подразделение. И сам объект должен иметь какое-то, думаю, может быть, даже стратегическое значение. При этом у меня еще одна мысль появилась…
— Выкладывай! — милостиво разрешил Коломойников.
— Бомбардировка городка спецназа ГРУ тоже проводилась не случайно. Банда проверяла, как могут противостоять «беспилотникам» пулеметы охранения. Пулеметы там неважно себя проявили, не смогли поразить цель. Если бы не автоматическая пушка вертолета, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Значит — тоже испытания, подготовка к чему-то большему. А все остальное в том нападении, включая бомбардировку территории гаража, — всего лишь отвлекающий момент. Чтобы мы не заостряли внимание на пулеметах.
— Возможно, и так… — согласно кивнул Рахматуллин.
— А сам объект ты предположить можешь? — спросил полковник. — Я бы вообще подумал, что готовится акция против здания правительства или главы республики. Но там, кажется, в ближайшее время не предвидится никакого массового заседания людей. Значит, и смысла в бомбардировке особого нет.
— Нет, у бандитов другое на уме. Хотя, возможно, подобными действиями они и заслужили бы одобрение простого народа, но они понимают, что это было бы только временным явлением. А бандитам требуется что-то долгосрочное. И именно — действие против простых людей. Причем настолько сильное, чтобы люди возмутились сложившимся положением, и это, по мнению бандитов, должно привести в максимуме к гражданской войне.
— В том же Кизилюрте есть большой мост через реку Сулак, — сказал подполковник Рахматуллин. — И охрана там серьезная, и рядом находится. Или уже на территории Чечни — мост через Аргун, мост в окрестностях Гудермеса. И вообще, есть же и автомобильные мосты.
— А почему товарищ подполковник так на мостах зациклился? — обратился я к Коломойникову. — Если бы бандиты желали атаковать мост, они обязательно испробовали бы силу своих СВУ
[15] на мосту через канал в Кизилюрте. Хотя бы мостовую балку попытались разрушить. Значит, мост их не интересует.
— А что тогда?
— Я по своему профилю, товарищ полковник, в отличие от вас, обучен не защищаться, а нападать. То есть я — диверсант. И потому мне проще поставить себя на место бандитов и понять, что они собираются предпринять. Задача диверсанта — нанести противнику наиболее ощутимый урон. Ту же задачу ставят перед собой и террористы.
