Из четырех принцесс старшая, Беренгария, уже побывала замужем, успела овдоветь и вновь сочетаться браком со своим молодым дядей, королем Леона. Вторая дочь, Леонор, была обещана арагонскому королю; третья, Уррака, самая красивая, предназначалась наследнику французского престола.
Однако Алиенора тронулась в обратный путь через Пиренеи с младшей, Бланкой, причем из упоминаний современников становится ясно, что выбор, благодаря которому одну невесту заменили другой, был продиктован именно английской королевой. Предлог, которым эта замена объяснялась, нашелся очень легко: французам будет трудно выговорить слишком испанское имя будущей королевы. Гораздо привычнее имя Бланка. Эта причина и осталась для официального пользования.
Уррака же стала супругой Афоншу II Португальского, по прозвищу Толстяк. В Португалии ее имя не вызывало неприятия.
Очевидно, что за время пребывания в Кастилии старая королева сумела оценить своих внучек и увидела в младшей детское любопытство и природную любознательность, милую впечатлительность и непосредственность. Можно представить, что Алиенора нашла у девочки много общего с молодой аквитанской принцессой, которой она была когда-то, — ту же отвагу, быстрый ум и горячую жажду совершенства.
Что же представляла собой Бланка Кастильская?
Здесь мы вступаем в неизвестную область и можем оперировать только предположениями. Достоверные сведения и даже слухи относительно характера и внешности девочки отсутствуют. Жизнь правителей-мужчин обрастала предсказаниями, воспоминаниями и легендами, но о королевских дочерях, если они не прославились какими-либо необыкновенными качествами, известно очень мало: в лучшем случае годы рождения и смерти, имя мужа и количество детей, названия основанных монастырей. О детстве Бланки мы не знаем практически ничего, поскольку она, предназначенная в жены королю провинциальной Португалии, не рассматривалась как фигура, заслуживающая внимания.
Однако кое-какие моменты ее детского житья можно восстановить.
Не приходится сомневаться, что Бланка воспитывалась как большинство принцесс. Прежде всего, она должна была постичь основы религии, выработать в себе милосердие, осознание необходимости призрения бедных и больных. Ее обучали не только рукоделию, но чтению, письму и хорошим манерам. Она, безусловно, владела латынью, универсальным официальным языком королевств Иберийского полуострова; умела говорить на романсеро — языке общения культурных слоев испанского общества и немного знала французский. Ее мать Леонора Английская была француженкой. При английском дворе до XIV века говорили только по-французски, язык же завоеванных саксов и англов считался уделом простонародья. Донья Леонор, как ее называли в Кастилии, соединила в себе кровь двух великих династий: правителей Аквитании, страны, сиявшей полным блеском культуры уже в то время, когда на севере Франции еще только начинали зарождаться новые центры; и Анжуйского дома, богатого эффектными, выразительными в чисто средневековом смысле фигурами. Королеву Леонор называли скромной, мужественной, благоразумной, целомудренной и плодовитой, а также кроткой и боголюбивой. Но по крайней мере две из ее дочерей унаследовали через нее аквитанскую сложность и разносторонность, анжуйскую энергию и непреклонность. В личности и духовном облике Бланки легко обнаружить эти черты, равно как и полученные по линии кастильских предков целеустремленность, храбрость, работоспособность и аскетизм.
В марте 1200 г. Бланка попрощалась с родителями и сестрами и в сопровождении своей бабушки и пышной свиты отправилась во Францию, которой предстояло стать ее новым домом.
Трудно сказать, о чем вели долгие разговоры старая женщина и юная девушка во время совместного путешествия, но можно предположить, что Алиенора, осененная двойной славой французской и английской корон, жена и мать двух королей, женщина, чьи дети и внуки творили европейскую историю, произвела на принцессу сильнейшее впечатление. А бабушка, очевидно, предвидела, что природному уму внучки суждено когда-нибудь стать государственным.
По неизвестной причине старая королева не почтила своим присутствием бракосочетание, ею же самой задуманное и спланированное. Она отправилась в свой любимый монастырь Фонтенвро, где покоились ее супруг и дети, и долго пребывала там в самодостаточности своего «я» и воспоминаниях молодости, пока безрассудство сына не принудило ее заняться делами государственными.
Свадьба Бланки Кастильской и Людовика Французского состоялась в Пор-Мэр в Нормандии, английском владении — самом близком к французской границе городе, — поскольку в самой Франции, находившейся под интердиктом, нельзя было совершить никаких церковных обрядов. Венчание происходило на землях английского короля, и Филипп, опасаясь, что коварный Джон может захватить наследника французского престола, потребовал, чтобы английский король во время брачной церемонии находился во Франции.
Невеста была молода, отменного здоровья, отличалась благородной чистотой крови и была достойна стать матерью принцев Франции.
Жених был практически ровесником невесты, он появился на свет 5 сентября 1187 г. Мать его жила в вечном страхе и носила его, опасаясь за свое будущее, поэтому он родился нервным ребенком. Роста он был маленького, сложения слабого, но имел красивое и спокойное лицо и чудесные белокурые волосы, унаследованные от Изабеллы.
В раннем детстве он перенес очень тяжелую болезнь, едва не лишившую династию Капетингов продолжателя. В Палестине, где в это время находился его отец, даже ходили слухи, упорно поддерживаемые (а может быть, и распускаемые) Ричардом Английским, что наследник Франции скончался.
К счастью, эти слухи оказались сильно преувеличены.
В окружении стягов с французскими лилиями и кастильскими башнями, разодетые ради торжественного события в бархат и меха, Филипп Французский и дядя невесты Джон Английский еще раз внимательно прочитали текст брачного договора. Англичанин отдавал за племянницей фьефы Иссуден и Грасей, дарил новобрачным 20 тыс. серебряных марок, а кроме того, уступал Франции спорные территории — Вексен, Эврексен и Эвро. В случае своей смерти он соглашался завещать все свои остальные домены во Франции ново-обретенному племяннику.
К моменту бракосочетания Людовику исполнилось 13 лет. Осиротев в раннем возрасте со смертью матери, он не был избалован вниманием холодного и прагматичного, вечно занятого или отсутствующего отца. Брачные планы короля несли опасность для прав престолонаследия принца Людовика: появись у того законный, крепкий здоровьем и разумом сын, неизвестно, кому бы он завещал свою корону. Другая близкая родственница Людовика, бабушка, не любила его мать и не испытывал нежности к ее сыну; к тому же она была слишком царедворцем, слишком политиком и государственным деятелем, чтобы подарить Людовику так необходимое любому ребенку тепло и ласку.
Теперь принц получил супругу — человека, который принадлежал только ему, был предназначен любить только его, делить с ним все печали и радости. Он интуитивно надеялся, что эта юная, нежная девочка даст ему то, чего по воле судьбы он был так долго лишен: заботу, любовь, преданность.
