Однако положение совершенно изменилось с вступлением на престол нового папы.
АПОФЕОЗ ПАПСТВА: ИННОКЕНТИЙ III
Умирая, Целестин прочил в понтифики своего друга кардинала Колонну, но его не послушали. К этому времени курия была почти единодушна в выборе лидера — Джованни Лотарио Конти, известного в истории как Иннокентий III (ок. 1161–8.1.1198–16.7.1216).
Католическая церковь считает Иннокентия самым выдающимся папой Средневековья. Известный историк папства Леопольд Ранке писал, что истинным наследником завоевателя Генриха VI стал папа римский Иннокентий III.
Он родился в римском предместье Ананьи в знатном семействе Конти, известность которого уходила в баснословные времена. Предком нового папы был первый префект Рима Кресченций. Но впоследствии род Конти потеснили другие знаменитые римские фамилии: Орсини, Колонна, Франджипани, Савелли. Возвысить свой дом суждено было Джованни Лотарио. Умная и просвещенная мать Клариче из рода Скотта приходилась племянницей папе Клименту III. Она дала сыну возможность получить воспитание в школе Святого Иоанна Латеранского, которая в то время была центром подготовки католических проповедников. Лотарио продолжил образование в знаменитейших центрах средневековой культуры. Философско-богословское образование он получил в Париже, право изучал в Болонье. В 1187 г. при Григории VIII стал субдьяконом. Климент III в 1190 г., когда внучатому племяннику было 29 лет, назначил его кардиналом-настоятелем церкви в Риме. Лотарио много размышлял о принципах нравственности. Результатом раздумий явился морально-аскетический трактат «О ничтожестве человеческой судьбы и презрении к миру», написанный им в 1195 г.
Его таланты и склад характера вызывали такое восхищение, что, несмотря на то, что предшественник Целестин III
[58] держал его в отдалении от дел, и он еще не был возведен в сан, кардиналы почти не колебались. Они избрали римским первосвященником Лотарио, самого молодого члена кардинальской коллегии, которому исполнилось всего 37 лет.
22 февраля в древней базилике Св. Петра Иннокентий был возведен на апостолическую кафедру. После избрания его епископская митра была заменена тиарой; старший кардинал-дьякон набросил на плечи нового папы пурпурную мантию, наименовав его Иннокентием III. Кардиналы вместе с певчими провозгласили «Те Deum», во время которого их избранник лежал, простершись ниц перед алтарем. Затем его посадили позади алтаря, где все кардиналы по очереди лобызали его ногу и уста.
Во внешности нового папы ничто не поражало воображения. Это был человек среднего роста, довольно слабого сложения. Отличительные черты округлого лица составляли ровный прямой нос и большие глаза, форму которых подчеркивали выразительные дугообразные брови. На старинном изображении
[59] заметны оттопыренные уши и довольно высокомерное выражение молодого безбородого лица. На более поздних портретах Иннокентий вполне бородат и благообразен.
Едва вступив на папский трон, молодой понтифик, бодрый амбициозный прагматик, проявил себя как сторонник крайних притязаний папства. Он первый ввел новый титул папы — викарий Иисуса Христа. Ранее папа считался наместником св. Петра.
Не ограничившись заявлением с церковной кафедры в Риме, Иннокентий не замедлил оповестить о своих притязаниях на власть духовенство и мирян вне Рима. «Мы поставлены Господом, — говорил он, — над народами и царствами. Мы занимаем на земле место Христа и по Его примеру мы обязаны и хотим установить мир на земле». И в дальнейшем он твердо стоял на своем: «Римский первосвященник поистине называется наместником не простого человека, а истинного Бога. Ибо хотя мы и преемники главы апостолов, однако, мы не его и не какого-либо апостола или человека, но самого Иисуса Христа наместники».
Эти слова не остались бесплодной декларацией — всей своей жизнью Иннокентий утверждал господство Св. Престола над странами и коронами.
Чтобы папство могло истинно царить, оно должно было владеть столицей своего государства. Между тем в Риме соперничали две силы — префект города и коммуна. Уже через месяц после избрания Иннокентий с помощью тонкой дипломатии сумел подчинить их себе. Конечно, и в его правление в Риме вспыхивали мятежи, но в 1205 г. новое соглашение еще раз подтвердило права папы.
Первые шаги его папствования сулили Церкви большие надежды. Казалось, Иннокентий сможет воплотить в жизнь мечту папы Григория VII о мировом господстве Рима.
Действительно, он осуществил все его идеалы, кроме инвеституры, и осуществил с невиданным блеском. Сцена в Каноссе повторилась со всей Европой, и Св. Престол распоряжался королевскими коронами, как неотъемлемым достоянием, и облагал податями суверенные государства, как свои ленные владения.
Он сумел вытеснить из Италии наместников-немцев, поставленных Генрихом VI, и привлек на свою сторону города признанием их муниципальных вольностей. Флоренция, Сиена, Лукка, Волтерра, Ареццо, Прато и другие города образовали Лигу, дружественную папе и враждебную империи. Иннокентий одобрил ее; он вернул себе домены, которые принадлежали в этих областях графине Матильде, организовал их администрацию и обеспечил защиту.
Иннокентий утверждал, что таинства веры не должны быть разглашаемы, поскольку не все способны их постигнуть. Он приказал епископам очистить папские города от овладевших ими еретических настроений, и достиг в этом успеха. Но там, где он мог полагаться лишь на духовную власть, ему приходилось нелегко. В Италии его увещевания пали на добрую почву. Гораздо сложнее оказалась борьба с ересью в Южной Франции, где вся аристократия была привержена новому вероучению.
Для борьбы с альбигойской ересью он призвал французского короля: «… чтобы не напрасно носить меч, возьмись за оружие и щит и воспрянь на защиту Того, чей хитон на Юге разодран». Но, прибегнув к помощи светского меча, папа прояснял, что «желательно не истребление еретиков, а их обращение», и был склонен пользоваться насколько возможно мягкими средствами.
Его настроение решительно изменило убийство близ Тулузы папского легата Петра Кастельно. Понтифик твердо уверовал, что в этом преступлении виновен граф Раймунд Тулузский. Он предал его анафеме и, объясняя свой образ действий в патетических письмах к другим суверенам, был настолько взволнован, что использовал предложения, включающие от точки до точки 207 слов.
Впоследствии с благословения папы цветущий альбигойский край был разрушен и его уникальная цивилизация уничтожена. Увлекаемые своими грубыми страстями и алчностью, сеньеры и авантюристы беспощадно резали, жгли и грабили, так что сам Иннокентий отшатнулся от их «подвигов», и совесть мучила его за это море пролитой крови. Но к этому бесчеловечному делу оказался более причастен преемник Иннокентия, Григорий IX.
