Угрожая папе, Конрад Гогенштауфен завоевал почти всю Южную Италию. Он уже планировал двинуться на север, чтобы навести порядок в Германии, когда 21 мая 1254 г. умер в военном лагере на границе Апулии. Иннокентий тут же пустил слух, подхваченный гвельфами, о том, что брата погубил побочный сын Фридриха, Манфред, приказав своему приспешнику-врачу поставить несчастному отравленный клистир. Лишь после смерти Конрада IV Иннокентий признал королем Сицилии его сына Конрадина под опекой дяди Манфреда. Обращение Елизаветы Баварской, вдовы Конрада IV и матери Конрадина, с просьбой принять мальчика под свое покровительство — аналогичное тому, с каким пятьюдесятью годами ранее к Иннокентию III обратилась Констанция Отвильская, — папа презрительно отверг.
С несгибаемым упорством Иннокентий стремился отобрать у наследников Фридриха II Южную Италию и Сицилию. Считая себя сюзереном этих территорий, он последовательно предлагал их братьям Людовика IX и английским принцам. Но Ричард Корнуэльский, Карл Анжуйский и Эдмунд Ланкастер один за другим отказались от нее, опасаясь трудностей вооруженной борьбы с Манфредом.
Понтифик считал возможным вмешиваться в семейные дела королей: рассматривая матримониальный союз Арагона и Сицилии как политическую угрозу для Папской области, он отказался благословить брак наследника арагонского престола принца Педро с дочерью Манфреда Констанцией.
Вражда к Гогенштауфенам настолько заслонила другие грани деятельности этого папы, что всё, не относящееся к противостоянию Иннокентия и Фридриха, часто остается как бы «за кадром». Тем не менее папу живо интересовали и другие насущные вопросы. Иннокентий пришел в ужас от реальной возможности крушения Латинской империи. Константинополь — Второй Рим — снова отшатнулся от истинной веры. Для возобновления начатых некогда переговоров с Никеей Иннокентий IV направил письмо болгарскому царю Коломану Асеню, в котором выражал согласие созвать для решения всех спорных вопросов Вселенский собор с участием греческого и болгарского духовенства. Папа не оставлял планов о подчинении Восточных церквей. Планировались масштабные переговоры с яковитами и несторианами. В булле «Cum hora undecima» он перечислил народы, к которым должны идти монахи-миссионеры. Кроме мусульман и язычников, это греки, сирийцы, армяне, грузины, копты, марониты, несториане и другие. Миссионерская деятельность затронула и далекую Русь
[63]. В 1249 г. Иннокентий IV предложил Даниилу Галицкому королевскую корону, но князь отказался, сказав: «Рать татарьская не престаешь, зле живущи с нами, то како могу прияти венець бес помощи твоей». Новое предложение последовало в 1252–1254 гг., вновь на почве надежд на помощь против усилившегося натиска Орды; оно увенчалось коронацией Даниила
[64]. Папа принял владения галицко-волынских князей (как те, которыми они обладали, так и те, которые смогли бы приобрести в будущем) под свою защиту. Сближением с Римом Даниил и его брат Василько воспользовались, в частности, для того, чтобы упрочить свое положение по отношению к агрессивным соседям — Тевтонскому ордену и венграм. В таких шагах отражалось понимание новых условий середины XIII в.: нормализовать отношения с этими соседями было возможно лишь при благожелательной позиции папского престола.
Для борьбы с Ордой реальной поддержки братья не получили и во второй половине 50-х гг., прервав связи с Римом, Даниил был вынужден подчиниться власти монголов.
Проблема возможного татаро-монгольского нашествия обсуждалась еще на I Лионском соборе. Вся Европа пребывала в ужасе перед жестокими завоевателями, чьи обычаи и традиции представлялись христианам антитезой просвещению и цивилизации. Как глава христианского мира папа направил в Каракорум, резиденцию татарского хана, посольство для переговоров о мире.
* * *
Миссия Карпини
Возглавить посольство папа поручил уроженцу Умбрии, францисканскому монаху Джованни Плано Карпини. Несмотря на 63 года, тот был легок на подъем, хотя из-за тучности путешествовать был способен только верхом. Зато другие качества — хитроумие, коммуникабельность, речистость, доброжелательность — делали его идеальным послом.
Весной 1245 г. он выехал из Лиона и после многих приключений достиг Руси. Здесь он оставил записи, которые показывают, насколько тревожила и пугала францисканца его дипломатическая миссия: «Мы находили в поле бесчисленное количество голов и костей мертвых людей… Пленников татары держат в самом тяжелом рабстве».
Через Ставку хана Батыя на Волге Карпини продолжил свой путь на восток, возможно, через Иссык-Кульскую котловину, где отметил сильные ветры. В июле 1246 г., преодолев почти пять тысяч километров, он наконец достиг цели — Орды.
Итальянский монах был убежден, что кочевники — племя дикарей. «Кровавое истребление инородцев для них сущая безделица», — писал он. Однако, оказавшись на месте вместе с переводчиком Бенедиктом Поляком, Карпини был поражен многонациональной культурой, богатством знаний, связей, подвижностью людских масс в Золотой Орде. На долгожданной аудиенции у правителя францисканец с изумлением обнаружил, что приближенные хана Гуюка способны писать на арабском и русском языках, тогда как монах не знал иной письменности, кроме латыни.
Совместными усилиями обеих сторон удалось перевести многоязычные мысли монгольского правителя на латынь для передачи папе. Правда, содержание его послания вряд ли могло понравиться Иннокентию. «Ты лично во главе всех без исключения королей должен прийти ко мне и обещать мне служить и воздавать почести. Тогда мы примем твою покорность; в противном случае мы будем знать, что ты наш враг». Возвращаясь в Киев, Карпини запоминал всю географию мест, по которым проезжал. Результатом его путешествия явилось первое описание природы Центральной Азии, составленное европейцем.
Но первый контакт двух цивилизаций не получил развития — слишком разнонаправленными были интересы договаривающихся сторон.
На Ближний Восток папой были направлены доминиканцы Асцелин и Андре де Лонжюмо, но они, видимо, не обладали писательским даром Карпини и отчет об их путешествии не получил никакой известности.
