Вот такими простыми причинами можно объяснить «великое» новшество Петра в области брадобрития.
Законную жену Петр не хотел видеть даже как мать своего ребенка. Три дня несчастная царица провела в страшном напряжении перед встречей с мужем. Наконец, он приказал доставить ее в дом дьяка Андрея Виниуса, куда и явился сам, враждебный, грубый, чужой. Ее традиционная старорусская одежда, примитивная косметика
[14], манеры теремной затворницы, казавшиеся ему фальшивыми и слащавыми, раздражали и бесили Петра, вдохнувшего воздух Европы. Евдокии он холодно посоветовал принять постриг.
Это было для нее страшным ударом.
Молодая женщина, хотя и ощущала ущербность своего положения, привыкла быть государыней, получать раболепные знаки внимания, слушать льстивые восхваления, ощущать себя важным лицом. Во время продолжительного отсутствия почты из Европы даже Ромодановский поверил в слухи о гибели Петра. Ближний человек царя Андрей Виниус, обрусевший голландец, писал о государственных делах не Петру, а Лефорту. Несомненно, в Москве уже видели на престоле царевича Алексея, направляемого мудрой, приверженной старинным обычаям матерью. Возросло влияние ее брата Авраама. Наверное, царица горевала и оплакивала мужа, но охотно смирилась перед Божьей волей. Ведь в общем для нее все сложилось не так уж плохо. Но весть о смерти мужа оказалась ложной, а действительность — даже хуже, чем она могла предположить.
Евдокия родила царю троих сыновей, правда, выжил только один. Но вместо того, чтобы скорбеть вместе с ней по маленькому сыну Александру, подставить плечо, утереть слезы, Петр даже не пришел проститься с малышом. Смерть сына Павла сразу же после рождения и вовсе вызвала у него только досаду и раздражение. Но ведь все можно было поправить, прояви муж немного нежности, участия, приласкай, приголубь… Снова пошли бы детки — Евдокия доказала свою плодовитость, — и зажили бы они как в сказке. И вдруг такой конец! Из царского терема в монастырскую келью. За что?! Ждала, не изменила ни делом, ни помыслом, рожала детей, воспитывала сына-наследника, а за все за это — монастырь.
До настоящего времени остается загадкой причина такого решительного шага Петра по отношению к жене. Вряд ли из-за нестерпимого желания немедленно жениться на Анне. Ведь, отослав законную супругу в монастырь, он не отправился бы тотчас под венец с любовницей. Полагают, что царица стала жертвой супружеского неудовольствия на ее родных, замешанных в заговор Цыклера и Соковнина.
Стрелецкий полковник Иван Цыклер сначала был сторонником царевны Софьи; именно он вытащил из церковного тайника под алтарем брата Натальи Кирилловны, Ивана Напрышкина; но затем перешел на сторону Петра. Тот не доверял ему, подозревал в симпатиях к Милославским и держал вдалеке от столицы. Боярин Матвей Пушкин и его сын окольничий Алексей Соковнин намеревались убить Петра, считая его Антихристом. После завершения злого дела они планировали посадить на престол царевича Алексея и призвать Софью править государством от его имени
[15]. Что же ожидало в этом случае мать царевича? Скорее всего, тот же самый монастырь. Так что очень сомнительно, что она имела к заговору хоть какое-то отношение. Что касается фамилии Лопухиных, то им, по-видимому, было все равно, через кого проводить свое влияние — через Евдокию или через Алексея. Безусловно, в их семье сильны были родственные чувства: сестра и брат Лопухины в дальнейшем доказали свою преданность опальной родственнице. Но дядья царицы не были так бескорыстны.
После дела Цыклера Петр без объяснения причин отправил своего тестя Федора Лопухина и его братьев в ссылку.
Царь четыре часа убеждал Евдокию принять монашество, обещал ей сытую и богатую жизнь в окружении столь любимой ею старины. Но супруга отказалась наотрез. Последняя обида и позорное стояние на крыльце ожесточили ее и придали твердость. Чтобы урезонить строптивицу, призвали представителей духовенства, однако те и сами не понимали, за что царь проявляет свою немилость, налагает опалу на молодую красивую жену — ведь ее нельзя было упрекнуть ни в измене, ни в бесплодии. По-видимому, царицу не только уговаривали, но и запугивали: на подмогу позвали страшного князя Ромодановского. Однако даже такое мощное давление не могло заставить ее согласиться на добровольное пострижение.
Евдокию принято изображать скудоумной и безвольной. Но она вовсе не была такой; ей просто не повезло. В другой ситуации она могла бы стать верной подругой, почитаемой и любимой богиней домашнего очага, заботливой матерью многочисленного семейства. У нее были и воля, и смелость, что в дальнейшем она и доказала. Пока же она боролась за свой сан, положение и свободу. Но борьба эта была тщетной. Петр уже давно вычеркнул ее из своей жизни, считая женщиной, не стоящей внимания.
Через три недели, 23 сентября 1698 года, простой возок увозил ее, почти ослепшую от слез, обезумевшую от отчаяния, в Покровский Суздальский монастырь. Там Евдокия должна была сменить имя и светскую одежду на монашескую рясу.
Рассказывали, что в тот день несчастная женщина прокляла мужа, пожелав ему никогда не знать ни счастья, ни женской верности.
На некоторое время царица Евдокия исчезла; появилась старица Елена.
В наказание за строптивость царь лишил бывшую жену содержания. По сути, он обрек ее на голодную смерть. Нуждаясь буквально во всем необходимом, постриженная царица просила родных прислать «всякой всячины», поскольку «здесь ведь все гнилое». «Хоть я вам и прескушна, а что же делать? — писала она с горькой иронией. — Покамест жива, пожалуйте поите да кормите, да одевайте нищую».
Общество осудило Петра за жестокое обращение с законной супругой. Многие считали поступок царя «нехристианским». Авраам Лопухин не потерял своего немалого влияния среди московского боярства. Об этом свидетельствует подметное письмо, которое Петр получил в 1708 году. В нем говорилось, что царских указов так не слушают, «как Абрама Лопухина, а в него веруют и боятся его. Он всем завладел: кого велит обвинить — обвинят, кого велит оправить — того оправят, кого велит от службы отставить, того отставят, кого захочет послать — того пошлют». Даже грозный князь-кесарь Ромодановский весьма считался с братом постриженной царицы — впрочем, первой женой Авраама была урожденная Ромодановская.
Авраам организовал сестре в Суздале сносную жизнь, не оставлял своим вниманием и заботами. Она ездила по окрестным храмам и «от многих имела решпект, яко особа высочайшая». Все единомышленники Авраама были на ее стороне.
Сочувствие опальной царице выражалось по-разному. В основном, зная о бедственном положении Евдокии, друзья, знакомые и просто сочувствующие посылали разнообразные подарки. Но в 1700 году любимец Петра, шестидесятисемилетний Рюрикович И. Б. Троекуров, третьим браком женился на родной сестре царицы — Анастасии Федоровне Лопухиной. Уже год царица Евдокия была отставлена и сослана. Стал ли подобный выбор случайным или служил проявлением убеждений Троекурова, сказать трудно. К несчастью, Анастасия овдовела через три года, и при наступлении страшных событий 1718 года муж не смог оказать ей поддержку.
