Настасья Петровна Голицына, урожденная княжна Прозоровская, несмотря на уже ушедшую молодость, привлекала Петра тем, что много пила, умела к месту пошутить и была крайне невоздержанна на язык. «Она часто ела за столом вместе с царем, и он бросал ей в голову остатки из своей тарелки». Их «высоким отношениям» не вредило то, что для царя она была «дурой или сумасшедшей».
Петр любил использовать своих женщин универсально. Так, Дарья Ржевская была им приставлена к принцессе Шарлотте в качестве соглядатая, и хотя та умоляла свекра избавить ее от неприятной, вечно пьяной разносчицы сплетен, Петр не желал ее слышать.
Здоровье Петра
Принято считать, что потрясение, перенесенное Петром в августе 1689 года, привело к возникновению тех жестоких судорог, которые на протяжении всей жизни безобразили лицо царя. Однако современники вспоминали, что и раньше в минуты волнения личико ребенка некрасиво кривилось и передергивалось. С раннего детства он не мог хоть на несколько минут зафиксировать внимание, остановиться, задуматься; совершенно не умел сидеть спокойно.
Должно быть, августовский испуг усугубил ранее легкое нездоровье.
Историки затрудняются указать точно, с какого времени царь стал страдать «беспокойными движениями», которые начинались с сокращения шейных мышц с левой стороны, после чего спазм охватывал всю левую половину лица, а глаза закатывались так, что виднелись одни белки. В легких случаях дело ограничивалось небольшим тиком, в тяжелых — переставала служить и непроизвольно дергалась левая рука. Датский посол не раз бывал очевидцем того, как выглядел приступ: у царя появлялись страшные гримасы, он вертел головой, кривил рот, заводил глаза, подергивал руками и плечами и дрыгал взад и вперед ногами. Такие приступы случались с ним часто, преимущественно когда, получал дурные вести, когда был чем-нибудь недоволен, при возбуждении, волнении или гневе. Учитывая, что царь постоянно находился в неспокойном состоянии, можно вообразить, как тяжело приходилось ему самому и как неудобен он был для окружающих. Приступ заканчивался, лишь когда Петр терял сознание.
Юст Юль предположил, что эти ужасные на вид движения — топанье, дрыганье и кивание — вызывается известным припадком сродни апоплексическому удару.
А. Толстой в своем панегирически-нравоучительном романе констатирует, что у его героя «падучая». Следовательно, эта точка зрения в России никогда не оспаривалась. Более того, страдающие падучей считались необыкновенными, богоизбранными людьми. А еще было удобно валить все ошибки, несуразности и даже зверства Петра на загадочное недомогание, которое было присуще не последним людям: Александру Македонскому, Цезарю…
Американский историк Р. Мэсси полагает, что царь страдал малыми эпилептическими припадками — сравнительно легким, хотя и неприятным нервно-психическим расстройством.
Поскольку неизвестно, были ли такие припадки врожденными, начались ли с раннего детства или появились позже, возникает широкий простор для предположений:
— судороги — результат испуга, перенесенного в 1682 году, когда А. Матвеева и других близких Петру людей по наущению сводной сестры Софьи буквально вырвали у царевича из рук и растерзали стрельцы. Но наблюдатели отмечали повышенный интерес и даже удовольствие, с которым маленький Петр наблюдал за зверской расправой;
— судороги — последствия неудавшегося отравления Петра Софьей. Правда, это предположение из области фантазий. Ни Наталья Кирилловна, ни сам Петр никогда не выдвигали конкретных обвинений против Софьи в попытке дать ему яд;
— судороги возникли в страшную ночь 1689 года, когда, разбуженный посреди ночи, Петр вынужден был бегством спасать свою жизнь от подосланных Софьей убийц.
Вобщем, куда ни кинь, везде виновата Софья. Слишком неискусные и прямолинейные, эти даже не обвинения, а сплетни и наговоры приводят к мысли, что на самом деле все было вовсе иначе.
«В ноябре 1693 — январе 1694 года у Петра на протяжении нескольких месяцев держался сильный жар — тогда даже многие опасались за его жизнь. Такое заболевание, скажем энцефалит, способно вызвать образование на мозге локального рубца, впоследствии раздражение поврежденного участка под действием особых психологических возбудителей дает толчок припадкам такого свойства, какими страдал Петр. Болезнь глубоко повлияла на личность Петра, ею в значительной степени объясняется его необычайная скованность в присутствии незнакомых людей, не осведомленных о его конвульсиях и потому не подготовленных к этому зрелищу».
А. Буровский, ссылаясь на медицинские источники и описание характерных особенностей поведения Петра, приходит к выводу, что все его неприятные странности: неумение сосредоточиться, вспыльчивость, непереносимость стресса, импульсивность, припадки и судороги, похожие на эпилептические, — объясняются «синдромом гиперактивности и дефицита внимания».
Возникает этот синдром при затяжных родах в условиях кислородного голодания младенца. Действительно, Наталья Кирилловна мучилась в родах более трех суток.
Если бы в то время умели поставить нужный диагноз и лечить это заболевание, оно прошло бы без последствий. В противном случае у взрослого должны были развиться такие черты, как постоянная двигательная активность и состояние дискомфорта, если необходимо оставаться в покое; неспособность делать что-либо сидя, нарушение внимания, неспособность до конца выполнить задание.
Дополнительными признаками болезни врачи считают супружескую неверность, злоупотребление алкоголем и наркотиками.
Но, может быть, всего лишь припадки, а не полная деградация в ответ на постоянное потребление огромного количества горячительных напитков как раз и свидетельствует о крепости его организма?
Современники знали, что для борьбы с припадками Петр употреблял странные лечебные средства, например порошок из желудка и крыльев сороки. Из-за этой немочи он не любил спать один и, если с ним не было женщины, клал с собой денщика или какого-либо другого слугу.
Легендарный Петр обладает исполинской силой, богатырским здоровьем, почти нечеловеческой способностью не спать неделями и ничего не есть.
Прослеживая жизнь Петра, нельзя не прийти к выводу, что его богатырское здоровье — очередной миф. Болел Петр почти ежегодно, причем недомогания приковывали его к постели на продолжительное время. Понятно, что история болезни Петра не сохранилась, поскольку в то время никто такие документы не вел. Так что сведения о здоровье самодержца фрагментарны и неточны. По прошествии стольких лет можно отследить только те его недуги, которые стали событиями государственной важности.
В 1684 году царь тяжело болел оспой.
2 июня 1690 года на потешных маневрах восемнадцатилетнему Петру, возглавлявшему штурм потешного укрепления, обожгло лицо и контузило голову взрывом гранаты.
23 ноября 1692 года началась дизентерия, но 7 декабря Петр уже встал с постели. Затем наступило резкое ухудшение, и такое состояние длилось до конца декабря, когда, наконец, его приверженцы вздохнули свободно — опасность миновала.
