В течение следующего месяца Белизарий получал срочные письма от императрицы. Она напоминала ему о его клятве. Теперь его дочь Иоаннина и её внук уже могли пожениться. Не собирается ли он объявить о помолвке?
Антонина задумывалась над этими посланиями, пытаясь понять тайный замысел Феодоры. Усталый и душой и телом Белизарий не хотел покидать Италию. Чтобы отозвать его, потребуется приказ Юстиниана, но любой приказ императора найдёт одобрение у супруги. Питая ненависть к цирковой актрисе, которая нагло носила царственную диадему, Антонина убедила Белизария ответить, что он не забыл своего обещания, но думает, что обручённые ещё слишком молоды и следует отложить свадьбу до приезда родителей Иоаннины.
В ответ Феодора потребовала, чтобы свадьбу сыграли немедленно. Желая быть в курсе дворцовых интриг, Антонина пилила своего упорного мужа. Она говорила, что жестокая императрица, укравшая у них золото, хочет опозорить Иоаннину, отдав её безродному юноше. Секретарь Прокопий клялся, что с самого рождения Феодора владела чёрной магией колдуний. Антонина не могла спать от беспокойства, а вернувшись во дворец, умоляла Юстиниана дать им ещё запасов и солдат.
Не в силах противостоять жене, Белизарий разрешил ей вернуться с Прокопием. Она поспешила на быстрой галере. Но было уже слишком поздно.
«Она тщательно следит за собой, даже больше, чем нужно. Она рано принимает ванну, а потом идёт завтракать. Затем ею надолго овладевает сон, днём и ночью до самого восхода солнца, — так записал о переменах в Феодоре Прокопий, — она ничего не сделает по убеждению другого человека. Всюду она распространяет свою упрямую волю и воплощает решения в жизнь с большой энергией».
Лицо Феодоры стало тоньше, а глаза светились из-под длинных тёмных бровей. Встав ото сна, она становилась жизнерадостной, деятельной, пока силы не покидали её. Боль в груди слабела после сна и успокаивающего лекарства. «Никто не смеет вступаться за людей, ставших жертвами её гнева. Кажется, невозможно усмирить её чувства».
Феодора писала папе Вигилию в Рим: «...исполни обещание, которое ты дал по своей доброй воле, и призови нашего отца Анфимия на службу». И когда Вигилий, будучи папой, не согласился отменить проклятие против восточного патриарха, императрица приказала своему офицеру: «Найди папу и, если он окажется в базилике Святого Петра, пощади его. Но если найдёшь его в другом месте, посади на корабль и доставь сюда».
Офицер нашёл Вигилия на празднике на улицах города и упросил его сесть на корабль на Тибре. Вигилия привезли к Феодоре в интересах Анфимия.
В Колхиде, в Дарьяльском ущелье, Хосров Справедливый размышлял о письмах, перехваченных его шпионами. Вот, например, письмо к персидскому христианину, восхваляющее его и доверяющее ему установить мир между Юстинианом и Хосровом. «Что за государство этот Рим, — спросил Хосров у своих советников, — если он управляется женщиной? Стоит ли нам его бояться?»
В те месяцы по всему римскому государству проходили тайные приказы, неизвестные шпионы скакали с гонцами в Кадис. Те, кто служил императрице, не называли своих имён.
«Если она хочет что-то скрыть, то никто об этом даже не упомянет. Однако у того, кто причинил зло, нет шанса скрыться. Она вызовет этого человека к себе, даже если он знатных кровей, и отдаст его во власть одного из своих министров. Поздней ночью этого человека, связанного и закованного в цепи, посадят на корабль и доставят к другому человеку, который будет охранять его, пока императрица не помилует его или он не умрёт».
Торговцы шёлком на чёрном рынке, покупающие акции персов и продающие их по цене выше той, что назначена Юстинианом (по восемь золотых монет за фунт), вынуждены были подвергнуться захвату своих кораблей и заплатить стоимость товара. Владельцев новых и процветающих публичных домов переправляли за пределы государства.
Общество Августеона больше не шутило над монахами Феодоры. Когда появлялись их тощие фигуры, женщины с вышитыми на платьях орлами слушали их речи. Стало модным приглашать монахов на пиры. Женщины с жёлтыми волосами и выкрашенными хной ногтями осторожно передвигались в своих повозках, часто останавливаясь, чтобы прошептать предупреждение или прислушаться к сплетням. Куда теперь торопятся посланники Феодоры? Что она придумает завтра?
Общество, побеждённое Феодорой, обнаружило, что браки совершались и расторгались теперь по её прихоти. Ленивый и пользующийся успехом у толпы Германий хотел жениться на Матасунте, беглой королеве из династии Амалов. Феодора потребовала, чтобы на время войны Матасунта стала заложницей Юстиниана, а Германий бы не упрочил своего положения среди варваров, женившись на царственной готской особе.
Артабаном, высоким и величавым персом-армянином, увлекались все женщины Августеона. На Кавказе он убил Сита, мужа сестры Феодоры. Ветеран африканских войн, почётный командующий армией, положил глаз на Прежекту, племянницу Юстиниана. Император не знал, как отказать Артабану. Шпионам Феодоры приказали узнать о прошлом этого приветливого иностранного полководца. Через несколько месяцев они привезли с Кавказа его жену, которая была намного старше удивительного Артабана, потому что провела жизнь в труде. Великолепие Константинополя и ласковый приём Феодоры обрадовали сердце старой женщины. Феодора безжалостно призвала Артабана и велела ему оставить Прежекту и взять свою жену. Взбешённому иностранцу пришлось смириться.
Дни для Феодоры летели слишком быстро, а боль увеличивалась. Никогда ещё она не представала в большем блеске своих царственных одежд. Её прислужницы проворно оправляли складки златотканой материи вокруг хрупких плеч, укладывая длинные висячие бусы из жемчуга и изумрудов, чтобы скрыть нарумяненные щёки и тайну императрицы.
Наконец одна тайна стала явью. В это было невозможно поверить, но безжалостная императрица, не давшая жизнь ни одному ребёнку в пурпурном дворце, призналась в существовании внука.
Его звали Анастасием, как и императора — покровителя восточных церквей. С острова в Мраморном море его привезли в сады Гирона подальше от любопытных глаз.
Там шестнадцатилетний мальчик редко встречался лицом к лицу с императрицей, которая почти всё время проводила в постели. Когда она говорила с ним, расспрашивая об Александрии и его матери, её лицо закрывала вуаль, и что-то странное мерцало в блестящих тёмных глазах за шёлковой тканью. Он рассказывал ей всё, что помнил, и она была довольна им, хотя и быстро отсылала его, говоря, что эти сады и дом будут его домом, пока он не женится. Новые слуги говорили Анастасию, что императрица хочет его скоро женить.
Это казалось таким же невероятным, как прекрасный дом с людьми, которые расступались перед ним. Иногда ему казалось, что он просто представлял себе лицо своей бабушки в затенённой комнате. Восхищаясь водной гладью Гирона, Анастасий обратил своё внимание на лодки. Прислужники позволили ему взять ялик и грести по волнуемой ветром воде туда, где он надеялся найти Порфирия, морского монстра, о котором столько слышал на острове. Интересуясь всеми судами, плывущими по Босфору против ветра, мальчик не замечал, что за ним следует другая лодка. Пока он жил в Гироне, его новые спутники брали его на охоту, охраняя от толпы придворных.
